Старый филин Ушшуш сладко почивал в своем дупле после долгой и трудной ночи, посвященной раздумьям о природе происхождения молнии и града, когда череда громких и резких звуков заставила его проснуться. Филин закряхтел, приводя себя в вертикальное положение, с трудом разлепил веки и попытался вслушаться.
- Там-барам-вста-вай! Тара-рам-про-сы-пай! Трам-трам-выхо-ди!
Судя по звукам, доносящимся снаружи, под деревом маршировал минимум десяток зверей со скрипучими голосами и ОЧЕНЬ большими барабанами. Ушшуш кое-как доковылял до входа в дупло и очень осторожно высунул лохматую голову. Как он и предполагал, был полдень, и солнечные лучи пробивались даже сквозь более чем густую листву Чащи. Филин недовольно моргнул, когда солнечный лучик попал ему в еще сонный глаз, а потом прикрыл голову крылом и посмотрел вниз. Под деревом бегал взад-вперед знакомый донельзя Еж с барабаном, минимум вдвое большим, чем он сам, и почти непрерывно стучал в него колотушкой, выкрикивая сочиняемые прямо тут речевки. Филин неслышно застонал про себя. Этот визит Ежа был уже третьим за последнюю неделю. В первый раз тот пришел ночью, когда Филин улетел по важным делам, и без спроса забрался в дупло. И вылез только когда Филин подлетал обратно, немало того напугав. Во второй раз Еж решил, что именно это дупло - самое подходящее для тренировки прыжков с шестом. Как сказал тогда Еж, он влетел в дупло всего с шестой попытки, что якобы было очень хорошим показателем. Ушшуш, конечно, был очень рад успехам Ежа, но две разбитых чашки несколько омрачали его радость. И вот сейчас Еж просто взял и разбудил мирно спящего Филина. Единственное, что мирило Филина с визитами Ежа, так это непосредственность последнего, и то, что над его вопросами приходилось хоть немного думать - а занятие это Филин любил даже больше сна.
- Ага, проснулся, - воскликнул Еж, завидев Филина. - Посмотри, какую штуковину мне подарили!
- Большую и громкую, - пробубнил себе в клюв Филин, но Еж услышал.
- САМУЮ большую и САМУЮ громкую. Там были и меньше, конечно, но мне мелочиться не пристало, - важно добавил Еж.
С этими словами он поставил барабан на землю и уселся сверху. Филин критически посмотрел на Ежа и полез в дупло, откуда появился с уже приглаженными перьями и гроздью ягод, повышающих настроение. Завидев эти крупные синие ягоды, Еж оживленно зашевелил носиком, но более ничем не выдал своего интереса. Филин с мимолетным сожалением посмотрел на гроздь и отделил треть.
- Так чего ради ты меня разбудил? - спросил Филин, когда с ягодами было покончено.
- Барабан показать, - быстро ответил Еж.
Филин тяжело вздохнул.
- А если подумать получше?
- Пэли говорит, что я вообще думать не умею, - ответил Еж, и хитро уставился на Филина.
- Еж, - вздохнул Филин, - я не буду тратить время на то, чтобы тебя разубедить.
- Вредина, - беззлобно откликнулся Еж. - Ладно. Мне нужна Очень Длинная Веревка. И очень-очень прочная. И чтобы не размокала.
- В прошлый раз тебе требовалась Очень Длинная Полая Трубка. В позапрошлый - Очень Большой Котелок, - нахмурился Филин. - Ты что, все еще не оставляешь надежды добраться до этих банок со дна Озера?
- Нет, конечно, - вздернул нос Еж.
- И у тебя наверняка есть новый отличный план, который в этот-то раз точно сработает?
- Ну да! Я говорил с бобррами - они готовы приделать к плоту колесо с ручкой, и чтобы на него наматывалась веревка, которую ты скажешь как сделать.
- А потом ты нырнешь с веревкой, и привяжешь ее к банкам, - ехидно заметил Филин.
Еж подскочил на барабане.
- Именно! Это я сам придумал, - гордо добавил он
- Оно и видно.
- А что такое? - забеспокоился Еж.
- Веревкой под водой много не обмотать. И она порвется. Не говоря уже о том, что намокнет.
- Ну так я поэтому и пришел к тебе. Обычной веревки у нас много. А ты придумай такую, чтобы не размокала и выдержала банки. Мы все на тебя надеемся.
С этими словами Еж слез с барабана, ухватил его поудобнее и, помахав Филину лапкой, скрылся в зарослях.
Филин посмотрел ему вслед. "Надо же, освоился", подумал он."На Кроне, говорят, ухитрился потеряться, а тут на тебе, расхаживает, будто Отмель ему дом родной. Что, конечно, абсурд". Дело было в том, что впервые увидев Ежа, Филин немало удивился и позже перечитал доставшуюся ему от отца "Энциклопедию зверей бегающих, птиц летающих и гадов ползающих, обитающих на Отмели и около". Ежа в ней не было. Впрочем, Филина это ничуть не расстроило. Обнаружение неизвестного науке существа было даже лучше, чем успешная его классификация по Энциклопедии. Немного подумав, Филин записал Ежа как [mus sapiens _ unicus], что в переводе с научного языка означало "Мышь разумная ороговевшая уникальная". Однако сейчас, после более близкого знакомства, Филин начал склоняться к варианту выделения Ежа в отдельный вид, но для этого ему требовалось найти еще парочку представителей - не тревожить же страницы Энциклопедии ради одного-единственного существа? Вот и сейчас, посмотрев на сверкнувшие в траве Ежиные пятки, Филин потянулся за тщательно отточеным пером и белоснежной - вы представляете? - чернильницей, но одернул себя. "Охохо", подумал он. "Все равно уже проснулся. Слетаю-ка я к пауку Цикесу, кто лучше него про веревки расскажет..."
На самом деле, у паука Цикеса было два жилища - у одного из поселений ламми-мэлей на Отмели и на мелководье, где мошкара роилась так, что закрывала небо. Прищурившись, Филин посмотрел на небо и решил, что паук в данный момент сидит скорее в тенистом леске, чем на солнечном берегу. И, может, даже спит. Если, конечно, Еж не разбудил и его. Но проверить это можно было, только прилетев на место. На Отмели только ламми-мэли могли общаться друг с другом на расстоянии, при помощи маленьких круглых барабанов, издающих гулкие, далеко слышные звуки. В каждом их поселении было несколько таких барабанов, и те ламми, которые собирались уходить далеко, брали их с собой - на всякий случай. В общем и целом Филину эта система нравилась, но не более, за ее неприменимостью лично для него - стучать крыльями по барабану было существенно ниже его достоинства. Но для общества это было совсем другое дело. Филин даже пытался уговорить обитателей Отмели поставить по барабану в каждом крупном поселении и передавать по кругу новости и события, но не преуспел. Единственные, кого хоть как-то заинтересовала эта идея, были бобрры, да и то они похмыкали, подумали, и сделали себе на причале огромный гонг, постановив бить в него на обед и на ужин. Цикес тогда еще думал, где именно на берегу Отмели построить жилище, и собирался сделать его неподалеку от бобрров. Но вскоре он понял, что гонг будет мешать спать днем и перебрался поближе к ламми-мэлям. Те, конечно, тоже шумели, но гораздо реже и существенно тише. И у них можно было поживиться чем-нибудь вкусненьким - детишки ламми очень любили кататься на мохнатой спине паука, а их родители потом приносили молоко капибар. Цикес был готов простить даже выдергивание шерстинок из своей шкуры за это молоко, тем более, что оно было очень сытное, и паук мог позволить себе несколько дней проспать, не вылезая из норки. Вот и сейчас он похрапывал, наполовину высунувшись из нее, прикрывшись от солнца своей любимой плоской шапочкой с большой буквой "Ж" посередине.
Филин плавно приземлился рядом и громко щелкнул клювом. Цикес зашевелил передними лапами, но глаза так и не открыл. Филин на всякий случай отошел подальше, и щелкнул еще раз. Паук тяжело вздохнул и приподнял шапочку.
- Ну таки разбудил, да, - сказал Цикес. - И чего хотел?
- Природоугодное дело есть, - ответил Ушшуш. - Важное.
Цикес прикрыл глаза лапами и посмотрел на Филина сквозь шерстинки.
- Нашему колобку с иголками веревка нужна крепкая и длинная.
- И старый больной паук должен все бросить и делать эту веревку?
- Можно подумать, ты сейчас очень занят, - заметил Филин.
- Разумеется. Я ничего не делаю, а это требует неимоверных усилий и очень больших затрат времени.
- Цикес, это ты ламми говори, - усмехнулся Филин.
Паук заскрипел всем телом и вылез из норки. Он поочередно отряхнул от земли каждую лапку, а потом счистил с брюшка последние кусочки глины. Подумал еще чуть-чуть - и подвинул шапочку ближе к затылку.
- Ну так и зачем Ежу веревка?
- Для научных исследований дна Отмели, - ответил Филин.
- С чего бы это он? - Цикес подозрительно уставился на филина всеми своими глазами.
- Он собрался померять глубину Озера, - без запинки ответил Филин. - и узнать, где самое глубокое место.
- И ты будешь говорить, что это ценное научное открытие?
- ОЧЕНЬ ценное, - кивнул Филин
- Я никогда не понимал эту... науку, - заскрипел паук. - Бегают, суетятся, потом говорят много умных слов, все такие из себя важные... И ведь находятся такие, кто их кормит все это время...
- Не возводи напраслину на Ежа, он знатный рыболов, - важным тоном сказал Филин.
- Вот и ловил бы таки рыбу, раз знатный..., - проворчал паук и продолжил: - Пусть хоть потом скажет, что это никто иной, как паук Цикес сделал ту самую веревку, без которой бы не обошлось это никчемное научное открытие.
- Если он забудет, я ему напомню.
- Лучше пусть не забывает, - недовольно сказал Цикес.
Он помолчал, шевеля ротовыми щупальцами ("Хели-церы", подумал Филин. "Это называется хели-церы"), и продолжил: - Сделаю я веревку. Но явно не сегодня.
И он попятился, забираясь в нору.
- А когда?
- Не знаю, - уже чуть раздраженно бросил паук, скрываясь в норе целиком. - И чего я согласился?
Дверка захлопнулась.
- Спасибо, - крикнул вслед Филин, но ответа не последовало. Ушшуш еще немного потоптался у входа, главным образом приличия ради, а потом поправил темные очки и полетел обратно в Чащу - доспать хотя бы до сумерек, когда будет уже не так жарко. Хотя на самом деле, это лето было далеко не таким жарким, как прошлое, а по сравнению с позапрошлым так и вовсе холодное. Он, Ушшуш, и полетел-то к пауку днем только потому, что воздух не прогревался, как обычно летом, а то он бы сидел в дупле до наступления глубокой ночи, даже если бы проснулся.
По всем признакам приближалась Большая Зима, всего лишь четвертая на памяти филина, хотя пожил он немало. Праздник прихода Большой Зимы жители Озера отмечали только тогда, когда начинала замерзать вода - а такое случалось крайне редко. Но сейчас, по ощущениям старого Филина, все к тому шло. "В следующее полнолуние надо будет почитать, что говорят звезды", думал Филин, тяжело взмахивая крыльями - летать днем ему было все-таки трудновато, даже несмотря на очки от солнца. "И погадать на ракушках тоже будет нелишне. Вдруг окажется, что Зима будет сурова - тогда придется оповестить всех жителей Озера и начать делать запасы."
Филин влетел в свою Чащу, напугав двух белок, пытающихся дотащить до гнезда огромную связку орехов и задумчиво опустился на ветку возле своего дома-дупла. Наступало время полдника, а может быть - и раннего ужина, и мысли Филина плавно перетекли от гипотетически суровой, но все еще далекой Зимы к существенно более близкому и приятному процессу. В это время Мадам Бланка, большая древесная мышь, уже начинала варить свой ежевечерний не то суп, не то чай, в который шло все, что приносили ей в течении дня специально назначенные обитатели Отмели.
Филин о чем-то задумался, а потом полез в дупло - порыться в своем заветном сундучке на предмет каких-нибудь особенных корешков - придать вечерней похлебке особый вкус. В общем котле, конечно, вкус бы не почуствовался, но Филин надеялся получить свою порцию и положить корешки прямо в нее. Ища корешки, Филин поднял облако пыли, и с досадой подумал, что не сегодня-завтра ему опять придется убираться, или, что еще хуже, звать кого-то на помощь, потому как возиться в дупле с веником из дубовых листьев было на редкость неудобно.Ушшуш чихнул, недовольно посмотрел на летавшую по дуплу пыль и чихнул еще раз, а потом вылез наружу и полетел на поляну Мадам Бланки.
На поляне этой, заботливо очищенной от всякого мусора, стоял большой котел, явно когда-то сияющий, но потускневший от времени и частого употребления. Котел покоился на двух рогатках, вбитых в землю; рядом с ним, на высокой табуретке, стояла древесная мышь в фартуке поверх комбинезона и косынке. Она оглянулась, заслышав хлопание крыльев подлетающего Филина, и чуть покачнулась на табуретке, но удержалась и сердито погрозила Ушшушу поварешкой на длинной ручке. Филин приземлился поодаль от котла и виновато пожал крыльями.
- Ладно, ладно, - сварливо сказала Бланка. - Показывай, что у тебя там под крылом. Да побыстрее, я не могу надолго отвлекаться.
Филин только усмехнулся и протянул ей принесенные корешки. Он уже давно привык к манере обращения Бланки, зная ее с тех пор, когда она только еще начинала бегать в густой траве Отмели. Ее характер, явно не самый легкий из известных Ушшушу, был виден уже тогда и ничуть не изменился к нынешнему моменту. Но готовить она умела, и, что самое главное, любила. Ее дети и внуки уже давно выросли и разбрелись по Отмели, и вот уже несколько солнцепроходов она готовила пищу из того, что ей приносили - и получалось у нее неизменно вкусно.
Тем временем Бланка чуть надкусила корешки и поморщилась.
- Ты точно будешь это есть? - уточнила она.
- Угу, - ответил Филин.
- Ну, тогда подожди тут, - вздохнула Бланка.
Филин неспешно отошел в сторону и принялся наблюдать, как Мадам Бланка командует своими помощниками: ламми-мэлем по имени Тикка, и неизвестной Ушшушу парой ушастов - обитателей дальнего конца Отмели. Свое прозвание они получили от своих более чем длинных ушей, растущих, как у всех приличных зверей, из затылка, но загибающихся вперед до носа. Как следствие, ушасты очень плохо видели, если только не носили специальные шляпы, поддерживающие кончики ушей. Но в этом случае большая часть времени ушаста уходила на то, чтобы не дать шляпе свалиться. По поляне эти ушасты носились, придерживая шляпу одной лапой, и пытаясь взять хоть что-то другой. Зачем Бланка выбрала их себе в помощники, Филин не понял, и переключился на ламми, который все делал очень неторопливо, с характерной для взрослых размеренностью: неторопливо двигался, методично собирал в корзину то, что указывала ему Бланка, и аккуратно вываливал все это в котел. И совершенно не обращал внимания на призывы Мадам двигаться побыстрее. Заметив, что на него смотрят, он поставил корзину на землю и вразвалку подошел к Филину.
- Привет, - сказал ламми. - Ты рано. Еще ничего не готово.
- Я заберу свою порцию, когда суп только начнет настаиваться, - с легким раздражением ответил Ушшуш. Он не любил, когда кто-то говорил ему, что он что-то делает не так.
- Хорошо, - легко согласился Тикка. - Тогда придется подождать.
- Эй, Тикка, ты чего там болтаешь, - донесся голос Бланки. - Иди работай, раз уж сегодня твоя очередь.
- Я никуда не спешу, - ответил филин. - Кстати, тебя зовут.
- Не сердись, - примиряюще махнул лапой Тикка. - Лучше вон на той ветке посиди, там и видно лучше, и плетенка опереться приделана.
- Тикка, долго тебя еще ждать?
- Да иду уже, - крикнул в ответ ламми-мэль, повернувшись к котлу.
Филин пристально посмотрел на предложенное место, а потом покосился на ламми-мэля, но тот уже ушел помогать Бланке. Ушшуш прислушался к своим ощущениям: по всему выходило, что на сегодня он выполнил недельную норму по полетам, а ему еще предстояло лететь обратно. Тогда он подошел к дереву и задрал голову, отклонившись при этом всем телом, и чуть не упав в траву. "Не хватало только упасть перед ними", оглянулся Филин на поваров. Но те были поглощены своим делом, и Филин, вздохнув, полез на дерево. Плетеная спинка оказалась вполне крепкой даже на критический взгляд Филина и он уселся на ветку, удобно прислонился и прикрыл глаза. И даже слегка задремал - ну так, вполглаза, вполуха.
- Смотрите, дети, это чучело филина, - услышал он чей-то голос совсем рядом.
- А что оно тут делает? - голосом помоложе, и почти сразу же, еще более молодым: - А оно не кусается?
- Дети, под присмотром чучела филина вечерний суп варится быстрее.
Наступила тишина. Мгновенно сбросивший дремотное состояние Ушшуш навострил уши
и понял, что его сейчас явно рассматривают с близкого расстояния.
- Мама, а можно я его потрогаю?
- Мама, а чем оно держится?
Ушшуш осторожно приоткрыл один глаз. Прямо рядом с ним сидело семейство енотов и с любопытством его разглядывало. Судя по всему, это был один из первых выходов за пределы уютной норки для самого младшего из енотов - он оживленно шевелил усами и переминался на месте, словно желая потрогать все сразу своими еще маленьникими, но уже очень загребущими лапками. Рядом с ним сидел енот постарше, настороженно смотревший одним глазом на Филина, а вторым - с любопытством - куда-то в сторону.
- Не отвлекайся, Рошек, - строго сказал третий енот. - Присматривай за братом. Чучела, они разные бывают.
Рошек фыркнул, и в этот момент маленький енотик добрался до Филина и начал дергать его за когти. "Упасть я, конечно, не упаду", несколько отстраненно подумал Филин. "Вот только я уже минут десять как чучело. Многовато. Да и суп пора проверить." Ушшуш открыл глаза и аккуратно вытащил папу из-под енотика. Тот немедленно заверещал, прыгнул вперед и ухватился за коготь снова: то, что Филин оказался не чучелом, ни капельки не волновало маленькое любознательное существо. Где-то рядом хрустнула ветка и, скосив глаз, Филин углядел придвинувшегося совсем близко Рошека с сучком-дубинкой в лапах.
- Не стоит махать палками рядом с чучелами филинов, - нравоучительно сказал Ушшуш.
Рошек нахмурился, но палку не бросил: - А ну, быстро положи Яниса на место!
- Юноша, - вздернул кустистую бровь Филин, - я это и делал, когда вы отвлекли меня своим шумом.
В этот момент мама-енот сделала два шага вперед и стянула детеныша с когтя. Енотик тут же принялся вырываться изо всех сил, но мама прижала его к себе и мигом убежала к стволу. Там она обернулась и пристально посмотрела на Филина, а потом махнула хвостом Рошеку, все еще стоящему с дубинкой наизготове. Тот прыгнул и сразу оказался на безопасном расстоянии от Филина, не выпустив при этом сучок из цепких лап. Ушшуш выждал еще немного, а затем расправил крылья и спланировал вниз, к котлу. Суп уже закипел и Тикка стоял рядом, подставив вместительный горшок под порцию - как выяснилось, для Филина. Принесенные им корешки лежали на дне; Бланка зачем-то заглянула в горшочек и зачерпнула суп большой поварешкой. А потом еще два раза. Филин тоже заглянул в горшок, втянул клювом запах и блаженно прикрыл глаза.
- Ну давай уже, иди домой, ты свое получил, - деланно заворчала Бланка. - Сейчас все как набегут, а ты им мешать будешь. Да, и не забудь потом горшок вернуть, на всех не напасешься.
- Угу, - сказал Филин. - Пошел. Спасибо. А крышку дадут?
- Лист сорвешь, - отмахнулась Бланка, поворачиваясь к новопришедшему - небольшому золотистому оленю, совсем молодому, судя по только начавшим расти рожкам. Тот робко посмотрел на Филина, дернул ушами, и вытянул голову, протягивая Бланке небольшой котелок. За оленем уже начала выстраиваться очередь из бурундуков, мышей и ламми-мэлей, и Ушшуш пошел вдоль нее, высматривая знакомых. Но, к некоторому его расстройству, таковых не обнаружилось... за исключением семейства енотов, спустившихся с дерева и пристроившихся в конец очереди.
- Элга, - вздохнув, представилась мама-енот, когда заметила перед собой Филина. - Рошека и Яниса ты знаешь. Как-то нехорошо на дереве получилось.
- Ничего страшного, - великодушно сказал Филин. - Все ведь живы и здоровы.
- Мама, - спросил младший енотик, крайне заинтересованно глядя на горшочек у Филина, - а зачем чучелу суп?
- Да, мама, - подхватил Рошек, - а как чучела летают?
- Знаете, что я вам скажу, молодые еноты, - ответил Филин вместо их мамы, - если чучело ест суп и летает - лучше считать, что это вовсе не чучело, а самое что ни на есть живое существо.
С этими словами Филин гордо вздернул клюв и удалился. Не настолько, впрочем, быстро, чтобы не услышать Яниса: - мама, мама, а чучело полетит? а с горшком или без?
"Кстати, устами енота", подумал Филин, посмотрев на горячий горшок. "До гнезда с горшком я долечу, но суп остынет." Филин оглянулся - поляна уже скрылась из виду, зато в траве обнаружился пенек, на котором и состоялся ужин-в-сумерках. Тем временем позади, на поляне, начали зажигать факела - обитатели окрестностей Отмели собирались на свое ежевечернее гуляние. Такие гуляния были обычным делом на Отмели, и проходили почти повсеместно, в поселениях ламми-мэлей и капибар, на побережье, где гнездились птицы, и на полянах между ягодных кустов. Исключением была разве что та часть острова, где построили свои хатки бобрры, не любящие посторонние звуки и резкие движения, да Чаща, в которой жил Филин, не выносивший шум вообще. Так что после ужина Филин оглянулся на начинающееся веселье без всякого энтузиазма, и полетел домой.
Забравшись в свое дупло, Филин плотно прикрыл за собой дверь и без долгих раздумий собрался на покой. У Ушшуша сегодня был тяжелый день, и он был твердо намерен провести полные сутки во сне, чтобы к завтрашней ночи вернуться к подобающему уважающим себя филинам образу жизни. Во сне он сначала учил молодых ламми и енотов отличать полезные ягоды от просто вкусных и рассказывал им про всякие интересные события, случавшиеся на Отмели. Зверята слушали его очень внимательно, но потом вдруг пошел дождь, и они разбежались кто куда. Филин же уселся на толстый сук, торчащий из ствола совсем рядом с деревом, и сердито посмотрел на небо - он только-только начал повествование о Чудесном Желуде, и то, что его рассказ был прерван, являлось вопиющим безобразием. Словно в ответ на недовольный взгляд Ушшуша, дождь превратился в град, нечастый, но очень крупный. Филин фыркнул и забрался в дупло, поглядывая на небо уже оттуда. Град падал подозрительно близко, и прекращаться не думал вовсе. На этом месте Филин проснулся и поплелся к двери - проверить, идет ли дождь с градом на самом деле, или нет.
- Так я и думал, - щелкнул клювом с досады Филин, с трудом увернувшись от летящего сучка.
- Привет, Филин, - крикнул с земли Еж. - Веревку сделал?
- Еж, - сказал Филин, устало, словно и не спал, садясь на ветку. - Ты опять меня разбудил.
- Каждый житель Отмели имеет право на завтрак, - подняв правую лапку вверх, заявил Еж. - А ты его проспал!
- Это еще не повод меня будить, - буркнул Филин. - Ты что, до сих пор не знаешь, что филины спят днем, а летают ночью?
- Это очень глупо с их стороны, - фыркнул Еж. - потому что ночью ничего не видно.
Сказав это, Еж вдруг озабоченно посмотрел на Филина и заходил под суком кругами, разглядывая Ушшуша со всех сторон. Филин наклонил голову и подозрительно уставился на Ежа, а тот резко остановился и ожесточенно почесал лоб.
- Филин, - спросил Еж. - А ты ночью на деревья не натыкаешься?
- Еж, - сказал Филин, начиная терять терпение. - А тебе трава пятки не щекочет?
- Щекочет, - радостно согласился Еж. - То есть щекотала. У меня теперь вот что есть.
И он показал на прислоненную к соседнему дереву конструкцию с двумя колесами и дощечкой между ними. Заднее колесо было приделано к дощечке намертво, а от переднего вверх торчала палка с поперечной перекладиной на верхнем конце. Насколько Филин мог разглядеть конструкцию со своего места, этой палкой можно было поворачивать переднее колесо.
- И что это такое? - скептически осведомился Филин.
- Это Ежекаталка, - очень гордо заявил Еж. - Ее бобрры специально для меня сделали! Они так и сказали: "Если ты ее не сломаешь за неделю, мы сделаем еще для других". Я был Ныряльщиком, а еще я был Смотрящим, и много кем еще, а теперь я Испытатель!
- Отлично, - как-то без особого энтузиазма сказал Филин, зевая. - Ладно, Еж, хорошего тебе дня.
И он полез обратно в дупло.
- Эй, а веревку?
- Веревка у паука Цикеса, - не оборачиваясь, сказал Филин. - Только он ее еще не сделал.
- А вдруг сделал?
Еж запрыгнул на Ежекаталку.
- Я проверю и вернусь сюда, - крикнул он, отъезжая от дерева Филина.
- Завтра, Еж, завтра, - проскрипел тот, проваливаясь в сон прямо на пороге своего жилища.
Еж выкатился из Чащи и неожиданно для себя понял, что не знает, где живет этот самый паук. Вернее, примерно знает, в какую сторону надо ехать, но не более. Еж обернулся и посмотрел в сторону дерева Филина, но возвращаться не рискнул и сел на траву в глубокой задумчивости, продолжавшейся примерно минуту или две. После чего вскочил, сжевал ягоду из постоянно таскаемого с собой лукошка, и покатил "в ту сторону". "Хоть кто-нибудь, да попадется", думал Еж, "у него и спрошу. А не попадется - сам найду".
Надо заметить, что в последнее время, а если точнее - с момента попадания на Отмель, у Ежа откуда-то появилось странное благодушие. Странное, непонятное, удивившее самого Ежа. Снати предположил, что это просто Отмель большая, и на ней много всякого интересного, вот Ежу и привольнее. Пэли же прямо заявил, что тут почти не надо ничего делать, чтобы прокормиться, и вся причина неожиданного благодушия Ежа только в этом. Сам же Еж очень скоро махнул на все объяснения лапкой, верный своей привычке не задумываться надолго, и занялся изучением своего очередного места жительства. Вернее, не столько изучением, сколько вспоминанием (внимательные читатели помнят, что Еж на Отмели уже бывал), а также вызнаванием всего, что появилось новенького за время его, Ежа, отсутствия. К тому же, банки с малиновым вареньем, лежавшие в укромном месте на дне Озера никак не желали пропадать из мыслей Ежа. В поисках помощи Еж уже успел познакомиться с Филином, чему-то несказанно обрадовавшимся во время их первой встречи, и заметно погрустневшим потом, с добрым десятком ламми-мэлей, изъявивших желание плыть на поиски банок, и с Мадам Бланкой, которая почему-то не захотела отдавать свой котел ради Великого Погружения Под Воду. Еж тогда очень обиделся, но первая порция супа из этого самого котла заметно смягчила его недовольство, а вторая - вернула ставшее привычным благостное состояние духа. Размещавшегося, как говорил Пэли, в животике Ежа, с чем последний не спорил. И, поскольку в данный момент благостное состояние духа наличествовало, осознание неизвестности пути к пауку никак не повлияло на настроение Ежа. Оно даже улучшилось - когда на его пути неожиданно оказалась компания молодых ламми и енотов. Они копошились в густой траве, но на игру в Главный-на-Отмели это похоже не было, за отсутствием мало-мальски высокого холмика. А для Перекати-мячик было явно недостаточно криков и визга. Еж никак не мог проехать мимо; он подкатил поближе и пригляделся. Дело, которым занималась эта компания, было весьма странно: ламми-мэли и еноты сосредоточенно натягивали белоснежную ткань ("интересно, где они ее взяли", подумал Еж) на деревянный каркас с приделанной к нему скобой.
- С таким парусом плот не поплывет, - сказал Еж, слезая с Ежекаталки.
Еноты и ламми переглянулись и весело засмеялись, как будто бы Еж сказал что-то очень смешное. Еж насупился и упер лапки в бока, но смех тише не стал.
- Не любят, не ценят, - буркнул Еж, и выжидающе посмотрел на ближайшего ламми-мэля, самого старшего из имеющихся, судя по густоте шерсти. Тот непонимающе пожал плечами: - для полетов это. И, скептически оглядев конструкцию, добавил: - Если получится, конечно.
- Ламми-мэлям летать не положено, - авторитетно заявил Еж.
- С чего ты это взял, забавный колючий зверь с мягким брюшком? - спросил один из подошедших енотов.
- Пэли не летает, значит - не положено.
- А, так вот кто с ним и его братом приплыл, - сказал второй ламми-мэль.
- Вот, кстати, его брат бы точно полетел, - добавил третий.
- Говорят, что Снати и на большой рыбе катался! - воскликнул... впрочем, Еж не понял, какой из енотов это сказал. Если ламми-мэлей он уже давно приноровился различать по цвету шерсти и выражению глаз, то енотов, с их черными полосами поперек всей морды - еще нет.
- Это он тебе сам рассказал? Так ты больше его слушай, - засмеялся один из ламми-мэлей,
Еж посмотрел на компанию, и понял, что надо немедленно вступиться за Снати. Он решительно вскочил на ежекаталку, как самое высокое место в досягаемости, и начал свой рассказ.
- Я сам был там, - гордо заявил Еж, - и я, то есть мы, выудили эту огромную рыбу, и была она в двадцать, или даже в тридцать ламми-мэльских прыжков в длину!
- Врет, - негромко сказал один из енотов.
- Угу, - согласился другой. - Таких рыб просто нет.
- Мы водили ее на удочке несколько часов, - воскликнул Еж, будто и не слыша непочтительных слов, - а потом леска порвалась. И тогда героический Снати прыгнул и поймал ее!
- А потом залез в пасть и дернул за язык, ага, - с абсолютно серьезным видом сказал ярко-рыжий ламми, молчавший до сих пор.
- Нет, он ухватил рыбу за жабры!
- И побежал по воде!
- Ничего смешного, - нахмурился Еж. - А будете возводить поклеп на славные подвиги Снати, я больше не буду рассказывать.
- Мы и не думали смеяться, - с жаром возразил самый старший ламми-мэль. - Мы все, и я, Наек, первым - выражали свое восхищение подвигами Снати. Ну теми, о которых он умолчал по причине своей великой скромности.
Еж подозрительно осмотрел всю компанию и спросил: - А что, эти с полосками, всегда восхищаются лежа на спине?
- Они очень устали, - вздохнул ламми-мэль. - И решили отдохнуть.
- И дрыгают ногами от усталости? - въедливо продолжил Еж. - И смеются?
- Скажу тебе по секрету, - рыжий ламми наклонился совсем низко, и зашептал Ежу на ухо, - это ОЧЕНЬ странные существа.
Еж чуть отстранился и недоверчиво посмотрел на ламми-мэля, а потом на енотов. Те до сих пор лежали в траве и хохотали во все горло. Еж снова посмотрел на ламми. Тот развел лапами, мол, "я же тебе говорил - ОЧЕНЬ странные". Еж тоже развел лапками и пошел к якобы летающей штуковине. Она выглядела весьма неуклюже и тяжело; Еж попытался ее приподнять и не смог.
- Смотри, колючка, надо взяться тут и тут, - сказал вдруг рыжий ламми. - Мы думали запускать его с дерева, но тебя мы и отсюда сможем. Если не боишься, конечно.
- Ежи ничего не боятся, тем более такой малости! - немедленно ответил Еж, выпячивая животик изо всех сил.
- Эй, Руди, - приподнялся из травы енот. - Ты что, хочешь отдать ему наш планер?
- Таллеке, мы все равно сделали его слишком маленьким, - обернулся Руди.
Говоривший енот нехотя поднялся из травы и подошел к планеру. Взяв планер в лапы, Таллеке повертел его во все стороны, потом посмотрел на Ежа и тяжело вздохнул.
- Ну, что скажешь? - спросил Руди.
- Разберем и расширим? - с сомнением ответил енот.
- У нас все равно тут материи больше нет, одни обрезки остались, - грустно сказал Наек.
- Эй, лентяи, хватит валяться, - повернулся он к остальным членам компании, - вставайте, будем запускать Ежа в небо.
Те заворчали, но из травы встали и к планеру подошли. Еж немедленно приосанился и изобразил полнейшую готовность.
- Значит, так, - начал командовать Наек. - Руди, возьми Ежа...
- Бери его сам, - немедленно ответил Руди.
Наек задумчиво потеребил кисточку левого уха и перевел взгляд на Ежа. Мигом поняв, что полет может не состояться, Еж выступил вперед, и заявил, что постарается не колоться.
- Руди, он обещал не колоться, - сказал Наек.
- Он обещал постараться, - ответил рыжий ламми-мэль. - Наек, постарайся не есть орехи на ночь.
- Как это - не есть? - удивился Наек.
- Вот-вот, - нахмурился Руди. - А как ему не колоться?
- А какая разница, - злобно сказал Таллеке, - ты ж это все предложил. Хватай его и давай запускать.
- Не надо его хватать, - буркнул Еж, и полез в подставленные лапы Руди. Тот очень осторожно поднял его на уровень головы, а остальные ламми-мэли подали Ежу планер с привязанной к его каркасу спереди веревкой.
- Все готовы? - прищурился Наек.
- Наек, Еж топочет, - пробормотал Руди.
- Еж, не топочи, - строго сказал Наек.
Еж ничего не ответил. Ему было очень трудно ничего не делать, а стоять неподвижно - и подавно, и лапки подергивались у него сами по себе, от нетерпения.
- Так, по моей команде начинаем бежать туда, - махнул лапой Наек.
- А почему не туда? - махнул лапой строго в противополжную сторону Таллеке.
- А туда-то зачем? - озадаченно спросил Наек.
- Там к ореховым кустам ближе.
- Мы не есть бежим, - ответил еноту Руди. - Мы вот этого - ЕЖ, НЕ ТОПОЧИ - запускаем. А это что значит? Что нам не к кустам, и даже не туда, куда ветер дует, а строго наоборот.
Таллеке вздохнул и ухватился за веревку.
- Пять, четыре, три, два, один - побежали! - крикнул Наек.
Ламми-мэли и еноты сорвались с места и понеслись в указанную сторону. Поток воздуха сразу ударил в Ежа, и тот еще крепче вцепился лапками в перекладину планера. Наек бежал рядом и думал о правильном моменте для запуска и том, как этот момент опознать, а вот державший Ежа Руди думал о другом - как бы не упасть. Потому как одновременно бежать, держать Ежа и не колоться об него было весьма затруднительно. На счастье Руди, в тот момент, когда он осознал, что вот-вот упадет, Наек закричал "Отпускай!". Руди тут же отпустил, чудом оставшись на ногах - и почувствовал, а потом и увидел, как планер с Ежом поднимается в воздух. А ламми-мэли и еноты, тянущие за веревку, бежали дальше - и планер поднимался все выше и выше.
- Запустили, запустили, - подпрыгнул в воздух Наек, разом потеряв всю свою напускную серьезность.
- Ага, - только и ответил Руди. - Интересно, как там Еж?
- Спустится - расскажет, - ответил Наек. - Побежали догонять наших?
Далеко бежать им не пришлось - ветер дул довольно сильно и планер уже поднялся на приличную высоту. Ламми-мэли, державшие веревку, остановились и задрали головы вверх - наблюдая за полетом Ежа, а также за тем, чтобы если ветер неожиданно утихнет, быстро подсунуть падающему пилоту перекати-ком из травы, скатанный специально на такой случай. Наек и Руди подошли к компании и тоже уставились в высоту. Тем временем Еж в деталях рассмотрел ламми-мэлей и енотов и принялся изучать окрестности. К сожалению, сзади и с боков обзору мешал собственное планер, а ветер, дующий прямо в ежа, резал ему глазки. Так что ни жилья паука Цикеса, ни берега капибар, ни уж тем более плотвищ ламми-мэлей на побережье, Еж не разглядел. "Надо подняться повыше", догадался он, "тогда я буду видеть дальше".
- Эй! Эй! Ну эй же! Веревку удлинните! - закричал Еж, перегнувшись через перекладину.
- Чего это он орет? - спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, енот Таллеке.
- Не слышу, - досадливо сказал Наек. - Руди, чего ему надо?
- Закончит летать - узнаем, - ответил рыжий ламми-мэль. - Все равно слов не разобрать.
"Не слышат", подумал Еж, "А еще уши с кисточками". И уже вслух добавил:- Пэли на вас нету.
В этот момент мимо пролетел кто-то очень большой, планер качнулся и заметался из стороны в сторону. Еж отважно свесился с перекладины еще ниже и с любопытством огляделся.
- Привет, колючка, - сказал этот кто-то очень большой, пролетая обратно.
Еж забурчал и начал переворачиваться в другую сторону. "Это просто воздушная Ежиная гимнастика получается", ворчал про себя Еж.
- Ты что теперь, птица? - услышал он голос из-за спины.
На сей раз Еж не стал разворачиваться целиком, а только повернул голову. В этом положении ему стало видно чье-то крыло - но не более. "Где-то я похожее видел", подумал Еж, начиная поворачиваться всем тельцем. Ворча что-то про то, что теперь и полетать нельзя без того, чтобы не наткнуться на знакомых, он наконец-то увидел птицу целиком.
- Чего это ты сюда забрался, короткий хвост? - добродушно спросил орел Такус, довольно быстро взмахивая крыльями, чтобы удержаться на месте.
- Воздухом свежим подышать, - ответил Еж и в доказательство шмыгнул носом.
- Тут много не надышишь, - убежденно сказал орел. - Это тебе не воздух над глубинами Озера; верь мне, я точно знаю.
- Ты просто в Чаще у Филина не был, - с негодованием возразил Еж.
- А что мне там делать, скажи, а? Филин жадина и не ест рыбу.
- Неправда, он делился со мной ягодами.
- Так то с тобой. А со мной - нет. Со мной вообще никто не делится, представляешь?
Орел заклекотал, очевидно сочтя сказанное веселой шуткой. Но Ежу стало не смешно, а наоборот - грустно. Он не представлял себе, как можно жить, когда с тобой никто не делится. Никто и ничем. Даже самого маленького орешка - и того не дают. В левом глазу Ежа что-то подозрительно заблестело, но в этот же момент он понял, что не делятся вовсе не с ним, и мигом успокоился.
- Я с тобой обязательно поделюсь, - сказал он. - Как только спущусь вниз. Но только совсем чуть-чуть.
- Я маленьких не объедаю, - гордо вскинул голову Такус. - Кстати, будет совсем нелишне, если ты скажешь своим приятелям внизу, что орлы не любят, когда в них кидают камни.
- Ежи тоже не любят, - тут же ответил Еж и свесил мордочку вниз.
Стоявшие внизу ламми-мэли и еноты за время разговора Такуса с Ежом соорудили что-то вроде матерчатой петли на веревке и сейчас как раз вкладывали в нее камень.
- Знаешь, колючка, я был очень рад тебя видеть, - быстро сказал орел, - но сейчас мне пора.
- Пока-пока, - замахал вслед орлу лапкой Еж... и соскользнул с перекладинки.
"Хорошо, что я был не на дереве", пронеслась в его голове шальная мысль, "а то все иголки б о ветки переломал". Он посмотрел вниз - ламми-мэли смотрели на него, но ловить, похоже, не собирались. "А вот Пэли бы побежал и поймал", грустно подумал Еж и свернулся в клубок. К своему удивлению, он упал на что-то мягкое, и немедленно развернулся, после чего раскинул лапки в стороны, решив обождать со вставанием.
- Ну, Таллеке, он упал прям на сено, как ты и говорил, - сказал кто-то рядом.
Еж услышал чье-то фырчание.
- Я ж видел, куда он упадет, - ответил Таллеке.
- Тогда почему он не встает?
- Притворяется, - сказал кто-то еще.
- А зачем?
- Ждет, пока ему принесут вкусненького. ("Кто ему рассказал?" - сердито подумал Еж. "Не иначе, как Снати проболтался") - Это так же легко понять, как сложить два ореха и три ягоды.
Еж немедленно "очнулся", и сел. Вокруг него стояли Таллеке, Наек и Руди, а все остальные чуть поодаль притягивали планер к земле. Но то ли ветру захотелось поиграть с самодельным летательным аппаратом, то ли последнему понравилось находиться в небе - опускался он очень медленно.
- А что будет, если сложить два ореха и три ягоды? - заинтересованно спросил Еж.
- Орехово-ягодный салат, разумеется, - ответил Руди.
- Точнее, ягодно-ореховый, ягод-то больше, - уточнил Наек.
- Тогда давайте скорее складывать, - сказал Еж, и замер, по старой привычке сложив лапки на животике.
- А нечего складывать, у нас все ж дома осталось, - ответил Наек. - Если только у тебя в лукошке покопаться.
- Там на всех не хватит, - быстро ответил Еж. - Там только до паука и обратно.
- Ты Цикеса кормить идешь, что ли? - удивился Наек.
- Вот еще, - буркнул Еж. - Он веревку для меня сделал. Особо прочную.
- Это только я не понимаю, зачем Ежу веревка? - спросил, оглядев стоявших рядом ламми-мэлей, Таллеке.
- Для Великого Поиска, - ответил Еж, выставив вперед ножку и гордо выпятив животик.
Ламми-мэли переглянулись и, как по команде, пожали плечами.
- Я, славный Озерный Еж, собираюсь нырнуть в Глубокое Место на нашем Озере, чтобы достать множество банок, полных малинового варенья!
- Вот ведь делать нечего некоторым... Лучше б ты ягоды собирал, - сказал Таллеке.
- Варенье - это хорошо, - задумчиво пробормотал Руди.
-Оно бывает из таких синих крупных ягод, и из фиолетовых с желтыми полосками, не помню, как называются, - закатил глаза Наек. - А еще мама иногда кладет в него орех с горчинкой.
- Это совсем другое варенье, - буркнул Еж. - Настоящее варенье только из малины.
- Идем помогать Ежу? - как бы невзначай осведомился Руди.
- Ну, можно проводить его до Цикеса. А то еще заблудится ненароком, - ответил Наек.
- Я так и знал, что переделывать планер придется мне одному, - нахмурился енот.
Он явно хотел сказать что-то еще, но только фыркнул и ушел к остальной компании, сгрудившейся вокруг стянутого на землю планера.
- Не жалко ему планер оставлять? - спросил Наек, глядя вослед еноту.
- Мы его сделали и запустили, - ответил Руди. - Пусть переделывает, если хочет, мы всегда сделаем еще.
Тем временм Еж забрался на каталку, и они втроем отправились к пауку Цикесу. Путь на северное побережье оказался гораздо длиннее, чем предполагал Еж, даже с учетом того, что он ехал, а не шел пешком. Так что когда начало смеркаться, их новообразованная компания расположилась на ночлег и с большим аппетитом доела припасы Ежа. Тот, конечно, заметно огорчился исчезновению всей своей еды, но Руди подмигнул ему, и клятвенно пообещал вкусный завтрак. Еж критически оглядел ламми-мэля, не в силах понять, откуда тот завтра достанет обещанное, но решил, что пока животик полон, о грустном можно не думать. Так он и заснул.
- Вставай, Ежик, на рыбалку пойдем, - сказал Пэли, дергая того за заднюю лапку.
- Не хочу, - буркнул Еж, не просыпаясь, и перевернулся на другой бок.
- Что, и завтракать не будешь?
- Не буду, - по привычке ответил Еж и тут же проснулся. - То есть буду.
- Тогда вставай и пошли, - сказал Руди, сидевший рядом.
Вокруг было еще довольно темно; судя по всему, близился рассвет - небо только-только начинало светлеть.
- А где Пэли? И удочки? - заозирался Еж.
- Нет его тут, - ответил Наек. - Вставай и пошли.
С этими словами ламми-мэли поднялись и пошли куда-то в темноту.
- Эй, куда? Куда вы? Без меня?
Еж немедленно вскочил на каталку и поспешил за ламми-мэлями.
- А куда мы идем?
- В капибарьи заросли.
- А зачем нам туда?
- Завтракать хочешь?
- Хочу, - мигом ответил Еж.
- Вот за завтраком и идем.
- Мы будем есть капибар? Они растут в зарослях? А на что они похожи - на орехи или на ягоды? Или это грибы? - выпалил на одном дыхании жутко заинтересовавшийся Еж.
- Грибы, - ответил Руди, и Ежу почему-то показалось, что тот улыбается.
- Лохматые такие грибы, - добавил Наек. - С лапами.
- Если б у гриба были лапы, он бы бегал. - возразил Еж.
- Эти грибы и бегают, - ответил Руди. - Мы их будем ловить.
- Это какие-то неправильные грибы, - даже немного обиделся Еж. - Гриб должен стоять и ждать, пока мы его найдем и съедим.
- А вдруг грибу не нравится, что мы его едим? - задал каверзный вопрос Руди.
Еж от изумления даже сел на землю. Но быстро вскочил, и со словами "нет-нет, этого не может быть", поехал догонять ламми. А ламми-мэли тем временем отчего-то остановились и привстали на цыпочки.
- Видишь? - спросил Руди.
- Кажется, вижу, - ответил Наек чуть погодя.
Еж тоже старательно привстал на цыпочки и посмотрел в ту сторону, куда уставились ламми-мэли, но ничего, кроме длинных стеблей тростника, не увидел.
- Ну что там? Что там?
Еж от нетерпения даже затопотал, и начал подпрыгивать на одном месте.
- Шшш, - обернулся к нему Руди. - Спугнешь гриб.
Еж немедленно зажал рот лапками и закивал головой.
- Значит, так, Еж, слушай очень внимательно, - обернулся теперь уже Наек. - Грибы сорта капибара очень хорошо бегают, а поэтому их следует ловить со всей возможной аккуратностью. Но при этом очень быстро. Поэтому мы ловим, а ты стоишь тут, и смотришь, чтобы гриб не сбежал.
- Я тоже хочу ловить, - прошетал Еж.
- Стоять и караулить - очень важно дело. Даже более важное, чем ловить, - сказал Руди.
- Тогда я остаюсь, - ответил Еж и вдруг забеспокоился: - А вы меня точно позовете гриб есть?
- Ну как же мы без тебя, - негромно засмеялись ламми-мэли и крадучись заскользили в сторону зарослей.
Еж на всякий случай протер глаза и ушки и замер в ожидании. Медленно потекли минутки начинавшей заниматься зари на Озере. В зарослях не происходило решительным образом ничего, и тогда Еж повернулся к ним спиной и начал ждать восхода солнца. В этот момент тростник жутко затрещал; Еж подпрыгнул на месте, быстро отскочил в сторону и спрятался за свою каталку. Треск повторился чуть левее, потом справа и пошел гулять по зарослям. Спустя совсем небольшое время оказалось, что трещит попросту везде. "Какие большие грибы эти капибары", восхитился Еж. "Вот только бегают очень быстро". Еж прислушался и понял, что трещит на самом деле довольно далеко. Тогда он отважно вылез из-за каталки и сел на землю в ожидании своей доли завтрака.
В этот момент из кустов вышел взрослый ламми-мэль с ОЧЕНЬ большой дубинкой.
- Привет, - помахал ему лапкой Еж. - За грибами пришел?
Ламми-мэль сердито посмотрел на Ежа и заозирался по сторонам. Не увидев ничего его интересующего, он фыркнул и сделал несколько шагов вперед.
- Какие еще грибы? - спросил он у Ежа.
- Большие такие и лохматые, - честно ответил Еж. - Капибарами называются.
- Грибы, говоришь, - ласково сказал ламми-мэль.
- Ну да. Наек и Руди пошли их собирать. А я тут сижу, жду. Садись, - Еж хлопнул лапкой по траве, - вместе подождем.
Ламми-мэль недоуменно посмотрел на Ежа.
- Ты знаешь, что я тут делаю?
- Ага, - ответил Еж. - Ты тоже грибы собираешь.
- Не совсем, - ответил взрослый ламми. - Я их сторожу.
- Ух ты! - восхитился Еж. - Чтобы они не разбегались?
- Чтобы молодые ламми-мэли и их колючие приятели не пугали. А то у грибов-капибар от этого молоко пропадает.
"Эти грибы еще страннее, чем еноты", подумал Еж, а вслух сказал: - Что-то Наек и Руди долго не идут.
- Я думаю, они и не придут, - загадочно сказал взрослый ламми-мэль. - Ладно.Пошли, я тебе грибы покажу. И эту свою штуковину захвати.
Еж посмотрел по сторонам, но Наека и Руди так и не было. Тогда он ухватил свою каталку за руль и в который раз за этот день заторопился за ламми-мэлем.
- Шагай осторожнее, - сказал ламми, заслышав топот Ежиных лапок. - Тут местами уже вода.
- Угу, - пропыхтел Еж, цепляясь колючками за все стебли подряд.
Он сделал еще несколько шагов и врезался в спину ламми. Тот посторонился и махнул лапой куда-то в сторону зарослей. Еж немедленно посмотрел туда и увидел лохматый гриб о четырех лапах со странным названием "капибара". Гриб размером с двух Ежей меланхолично жевал тростник, косясь на пришедших круглым черным глазом.
- Это Бупака, - сказал ламми-мэль. - Главный местный гриб.
- Хррым, - сказал Бупака и отвернулся.
- Говорящих грибов не бывает, - заявил Еж.
- Ну, тогда это не гриб, - пожал плечами ламми-мэль. - Кто тебе вообще сказал, что капибары - это грибы?
Еж на секунду задумался, и, подняв лапку, ответил: - Источники, заслуживающие доверия!
- Скажешь своим источникам, что если они еще раз придут ночью капибар без спроса доить - я доложу об этом старейшинам.
Впрочем, про "доложу старейшинам" повисло в воздухе. На слове "доить" Еж сорвался с места и побежал к капибаре. Бупака дернул коротким хвостом и, не оборачиваясь, затрусил в тростник.
- Куда же это он, - растроенно проговорил Еж. - А как же завтрак? Завтрак? Ягоды съели, грибов не дали, молоко убежало!
И его животик печально забурчал. "Можно подумать, ты умеешь доить капибар", подумал ламми-мэль, а вслух сказал: - Пошли со мной, у меня в сторожке позавтракаем.
- Хрып-Хру? - спросил им вслед высунувшийся из тростника Бупака.
- Хрыыып, - ответил ему капибар поменьше и поизящнее.
- Там грибы, то есть капибары, - дернул Еж ламми-мэля за хвост.
- Я знаю, - ответил тот. - Бупака и Ланука, его подруга. И не дергай меня за хвост!
- А что они сказали?
- А вот этого - не знаю, - с досадой ответил ламми. - Придем в сторожку, посмотрим в специальном словарике.
- Здорово, - восхитился Еж, топая за ламми-мэлем. - А что у тебя еще в сторожке есть?
- Много чего, - ответил ламми.- Кстати, меня зовут Ларас. Ударение на первом слоге. Не забудь - на первом. Очень редкое имя, если ты не знал.
- А где сторожка? - поинтересовался в ответ Еж - имя ламми-мэля с дубинкой его интересовало гораздо меньше, чем получение завтрака.
- Да уже пришли, - слегка недовольно ответил Ларас, явно заметив отсутствие Ежиного интереса. Впрочем, на количество еды, выставленной перед Ежом, пока тот разглядывал сторожку, это никак не повлияло. На столе оказались кувшин с молоком, два блюдечка - с мелкими голубыми и красными ягодами и странный кусочек чего-то желтого, с множеством сквозных дырок. Разумеется, не успев слезть с табуретки, на которую он забрался, чтобы посмотреть наружу через диковину - "окно" из рыбьего пузыря ( больше ничего интересного в сторожке не обнаружилось ), Еж немедленно протянул лапки именно к этому желтому кусочку.
- Это сыр. Его полагается сначала понюхать, - сказал Ларас.
- Еду не надо нюхать, - быстро ответил Еж. - Еду надо есть.
- А есть следует неспешно и с удовольствием, - ответил ламми-мэль.
- Эй, это ж я летяге говорил, - возмутился Еж.
- Да? Не знал. Но тем более, раз уж ты сам говорил...
Еж горестно вздохнул и честно попытался понюхать то, что Ларас назвал сыром.Он даже зажмурился, чтобы лучше чувствовать запах. И вдруг услышал голос ламми-мэля: - Говорят, если жевать - будет вкуснее.
Еж открыл глаза и обнаружил сыр в своих лапках. От приличных размеров кусочка осталось совсем чуть-чуть, причем этот "чуть-чуть" был понадкусан со всех сторон.
- Это не я, - быстро сказал Еж, положил на столик остаток сыра и отодвинул его как можно дальше от себя.
- Эх... а ведь можно было устроить Сырную Церемонию, - загрустил ламми-мэль.
- Мы уже устраивали Чайную, - ответил Еж, вспомнив Ученого Рыба. - Чаю так толком и не попили.
- Дело ж не в количестве, - поднял голову Ларас.
- А в этом, как его.... - Еж сморщил носик - в ритуале, вот.
- Ну да, в нем, - с заметным удивлением сказал Ларас. - Вот не думал, что ты про него знаешь.
- Знаю. На редкость бесполезная и очень вредная штука, - буркнул Еж, незаметно (как ему казалось) стянув со стола остаток сыра и сунув его в рот.
- Почему это вредная?
- Потому что поставить на стол еду и не давать ее сразу есть - вредно для животика. И не только для моего.
- Ты ничего не понимаешь, - фыркнул ламми-мэль. - Эй, не хватай кувшин, я чашку дам!
Из сторожки Еж вышел в на редкость хорошем настроении. С некоторым трудом забравшись на свою каталку, он поехал в сторону от зарослей, к жилищу паука Цикеса. Дорогу к пауку ему показал Ларас, уже начинавший сомневаться в том, что из его припасов останется хоть что-то. Но Еж вдруг вспомнил о своем деле - и ламми-мэль тут же начал собирать своего гостя в дорогу. На прощание Еж помахал лапкой и пообещал еще вернуться посмотреть на капибар поближе; Ларас улыбнулся, и подумал про себя, что лучше б это случилось в чужую смену.
Еж ехал и думал, что единственный правильный Ритуал, который только может быть - это когда он, Еж, сидит в центре полянки, а вокруг суетятся разные звери и подносят ему ягоды и орехи, а он этак неспешно пробует их и ест. Причем сидит непременно на пеньке, а ест - только самые вкусные.
- Вот это правильный ритуал, - бормотал себе под нос Еж, лениво отталкиваясь лапкой, чтобы каталка все-таки ехала, а не стояла на месте. - А то понапридумывыют всякого, лишь бы кого голодом уморить.
- Смотри-ка, едет себе и не замечает, - услышал он знакомый голос совсем рядом.
- Ну и пусть едет, - рассмеялся кто-то не менее знакомо. - Мы его молоко сами выпьем.
- Какое молоко? - заозирался Еж, уперев ножку в землю и тем самым остановив каталку.
- Какое-какое, - усмехнулся Наек. - Грибное, конечно.
- У гриба-капибары брали? - уточнил Еж.
- Ну да, где ж еще, - чему-то улыбнулся Руди.
- Видел я эти грибы, - ответил Еж.
- А мы знаем, - радостно воскликнул Руди. - И то, что ты сидел все утро у Лараса в сторожке - тоже знаем.
- Ларас, между прочим, угостил меня завтраком, не то, что некоторые, - исподлобья посмотрел на молодых ламми-мэлей Еж.
- Наек, ты представляешь? Он завтракал в гостях, а мы в это время для него молоко добывали. Так он его теперь до ужина и не захочет. Скиснет, жалко.
- Не скиснет, сами выпьем, - ответил Наек.
- Вот еще, мое молоко пить, - немедленно возразил Еж. - Цикесу отдадим. Если он веревку сделал.
- Тогда пойдем проверим, - развел лапами Наек.
Принесенному молоку Цикес был на редкость рад. Он как раз размышлял над необходимостью вылезать из норы на жару, добывать пропитание, как вдруг откуда ни возьмись появилась странная троица и практически даром вручила еды на пару дней вперед. То есть кое-что взамен дать все же пришлось, но по сравнению с молоком это была такая мелочь, что о ней не стоило и думать."Почаще б такие гости приходили", думал паук, забираясь в нору поглубже. "Пусть молодые, пусть невоспитанные - лишь бы гостинцы не забывали. Да, точно. Надо будет сказать Филину, чтобы он еще таких прислал." Паук приподнял крышечку, заглянул в горшок и отхлебнул чуток. "Еще теплое. Поставлю в угол - пусть стынет". Цикес заворочался в своей норе, держа горшок одной парой рук, лучину другой, а кремень с кресалом в третьей. Он любил ходить по своему жилищу при свете, даром что оно было весьма небольшое, и разглядывать свои "сокровища", ничуть не смущаясь тем, что они бы все уместились в паучьих лапах. Воткнув в грубо заровненную стену лучину, Цикес зажег ее, а потом сгреб в одну кучу деревянную фигурку бобрра, два ореха, причудливо сросшихся скорлупками, бело-голубой обломок от чайника (или от чашки - этого никто не знал), сушеную стрекозу гигантских размеров и глиняный подсвечник. Пауку было очень жаль использовать этот подсвечник, так что лучины втыкались куда угодно, но только не в него. В середину композиции Цикес поставил горшок с молоком и лег на прохладный пол, уставившись на свои сокровища всеми восемью глазами. "Хороший день", думал паук. "А если еще и Еж выловленным поделится, а не будет сыпать песок на хвост, что веревка ему для научных исследований..."
- Когда идем вылавливать варенье? - спросил Наек, шлепая лапами по маленькому бревнышку, невесть как оказавшемуся рядом с жилищем паука.
Еж аккуратно положил драгоценную веревку на землю и принялся загибать пальцы на лапках.
- Веревка есть. Плот один есть. Второй плот пригонит Расмус с друзьями. Веревка есть, - повторил он и загнул четвертый палец.
- Веревку ты уже считал, - сказал Руди.
Еж посмотрел на рыжего ламми-мэля, а потом перевел взгляд на веревку, серебристым кольцом лежащую в невысокой траве.
- Эту веревку можно и два раза посчитать, - наконец сказал он.
- Еж, давай по-другому. Чего еще не хватает?
- Колеса с ручкой. Его бобрры обещали принести. И припасы сделать. Много припасов. Потому что ламми-мэли очень много едят.
- А Ежи едят меньше? - возмутились Наек и Руди в один голос.
- Нет, - вздохнул Еж. - Но они, то есть я, Главный Ныряльщик, так что мне положено.
- Кем это положено?
- Начальником Экспедиции по Добыванию.
- И кто этот самый начальник? Ты, небось?
- Я, - скромно ответил Еж, и, не вставая, чуть-чуть поклонился.
- Ну и что будет дальше делать Начальник Экспедиции? - съехидничал Руди.
- Пойдет и расскажет Филину о веревке. Я ему обещал, - ответил Еж.
- А на нашем плотвище завтра большое гуляние... - вздохнул Наек. - Будут угощения, танцы...
- Но Еж все равно пойдет к Филину - он ведь ему обещал, - глядя куда-то в сторону, сказал Руди.
Еж исподлобья глянул на Руди.
- Пойдет. Но не сразу. А вдруг веревка плохая? А на плотвище я ее проверю, вот. Если окажется правильной - схожу и расскажу. А нет - пусть паук ее переделывает!
От избытка чувств Еж спрыгнул с бревнышка и поднял веревку над головой. Ламми-мэли немедленно выразили свое одобрение бурными аплодисментами, а вот веревке явно что-то не понравилось - она выскользнула из Ежиных лапок и обвила его с головы до ножек.
- Чего это она, - забурчал Еж, - чего, а?
- Я слышал, есть такое дерево - колючее, как Еж, - вполголоса сказал Наек Руди. - Зеленое такое. И что будто бы раз в год, когда все цветет, его украшают самыми крупными ягодами и грибами, а потом начинают водить вокруг него хоровод.
- А к чему ты это? - удивился Руди.
Наек замолк.
- А! Ну так эти ягоды и грибы нанизываются на веревку, а веревка обматывается вокруг дерева.
- Можно наколоть грибы и ягоды на меня, - подал голос Еж, кое-как выбравшись из веревки.
- Наек, а это зеленое дерево бегает? - осведомился Руди.
- Вроде нет, - прищурился Наек.
- Извини, Еж, - с деланным сожалением развел лапами Руди. - Ничего не выйдет.
- Пожалели каких-то никчемных ягод, - вздохнул Еж.
- Мы другими поделимся, - сказал Руди.
Еж недоверчиво посмотрел на ламми-мэля.
- Это здорово... А когда?
- Как только насобираем - так сразу и поделимся.
- На берегу, рядом с плотвищем - целые заросли кислинки, - сообщил Наек.
- Вот-вот, - подтвердил Руди. - Вот прям заходишь в кусты - и ешь.
- И никто с дубинками не ходит? - уточнил Еж.
- Никто-никто, - радостно воскликнул Наек. - Можно даже лечь и есть лежа.
- Тогда пошли скорее, - заторопился Еж, подбирая веревку и залезая на каталку.
- Если Еж едет за одним орехом, - задумчиво пробормотал Руди, - он отталкивается лапкой вдвое чаще, чем если он едет за одной ягодой. Как часто Еж будет отталкиваться, если он едет за одним орехом и тремя ягодами?
- Это ты что там такое бормочешь, - повернул ухо Еж.
- Ягодно-ореховую задачу для самых маленьких ламми-мэлей, - засмеялся Руди.
- Она у тебя неправильная, - махнул лапкой Еж, чудом не свалившись при этом с каталки.
- Почему это?
- Потому что Еж не поедет за одним орехом!
- Это ты не поедешь, а какой-нибудь другой Еж - поедет.
Еж остановился.
- Всем известно, что я единственный Еж на Озере, - восклкнул он. И добавил ОЧЕНЬ вредным голосом: - не веришь, спроси у Филина.
И покатил дальше, очень довольный, как всегда, когда ему удавалось переспорить собеседника. А то, что он углядел заросли с кислинкой (по крайней мере, ему так показалось) и вовсе привело его в восторг. Еж уже мысленно был в ягодных кустах, лежал животиком вверх, а ягоды сами падали ему в рот. И никто-никто не мешал и не давал бесполезные советы. Ламми-мэли посмотрели на Ежа, который вдруг покатил вдвое быстрее, чем до этого, переглянулись - и прибавили шаг. Чуть-чуть, чтобы от Ежа не отстать. Тем не менее, в заросли Еж вкатился первым и гордо оглянулся: Наек кивнул головой, а Руди сделал одобрительный жест.
- Ну, где тут самое правильное место для ягодолежания? - осведомился Еж, крутя головой во все стороны.
- Да хоть прямо тут!
Наек плюхнулся под ближайший куст и притянул ветку с ягодами к себе. Еж одобряюще посмотрел на ламми и немедленно улегся у соседнего куста. Руди почему-то хихикнул и заложил лапы за спину.
- Наек, у тебя ягоды сладкие? - послышался почти сразу голос Ежа.
- Оффень, - с полным ртом ответил Наек.
- Тогда давай меняться местами. Мне попались кислые.
Наек проглотил ягоды и неохотно приподнялся: - Ну, давай попробуем.
Они поменялись местами; Руди снова хихикнул, глядя на них, но никто этого не заметил. Еж внимательно изучил куст Наека и набрал пригоршню ягод, срывая их с уже опробованных ламми-мэлем веток. А потом сунул всю пригоршню разом в рот и сосредоточенно принялся жевать, но вдруг сморщился и выплюнул ягоды на землю.
- Что-то мне не хочется этих ягод, - сказал он и насупился.
- Смотри, что у меня есть, - тут же откликнулся Руди, и в его лапе, как по волшебству, появился маленький пакетик.
- И что там? - зашевелил носиком Еж.
- Это магический белый порошок, - таинственным шепотом сказал Руди. - Все, что ты им посыплешь, станет слаще.
Еж подошел поближе к рыжему ламми-мэлю и протянул к нему обе лапки ладошками вверх.
- Насыпь попробовать, а?
Руди хмыкнул, но пакетик открыл и порошка на ладошку насыпал. Еж принюхался, а потом одним быстрым движением слизнул порошок, посмотрел куда-то в середину животика и неожиданно улыбнулся.
- Давай сюда пакетик, - сказал Еж.
- Вот еще, - ответил Руди. - Это к ягодам.
- Ягоды кислые. А эта штука сладкая. Не хочу ягод, хочу порошок.
- Порошок слишком сладкий. Его есть без ягод очень вредно, - высунулся из-за куста Наек.
- Жадины, - отвернулся Еж.
Но тут же повернулся обратно: - А где вы его брали?
- Взрослые дали, - ответил Руди.
- А они где его взяли? - не унимался Еж.
- В тростнике. Только не спрашивай, как. Мы сами не знаем.
- Надо срочно пойти и узнать, - облизнулся Еж.
- Да идем уже, идем, - наконец-таки встал с земли Наек, стирая с усов ягодный сок.
До плотвища они добрались, когда уже изрядно стемнело - ламми-мэли никак не хотели идти быстрее, как Еж их не торопил. Впрочем, Еж быстро сообразил, что ламми собираются оказаться на плотвище точно к ужину и мигом успокоился. Он даже попытался жевать кислинку без магического порошка, который ему так больше и не дали, но после третьей ягоды решил, что это все же плохая идея и закрыл лукошко широким листом - чтобы не видеть и не думать.
От берега к плотвищу вела череда маленьких плотов, вроде как соединенных веревкой, а может, как-то еще - Еж в темноте не разглядел. Его самого взяли за лапки, и они с ламми втроем запрыгали по множеству маленьких плотов к одному большому, на котором собственно и жили ламми-мэли северной окраины Отмели. Не успели они ступить на плотвище, как перед ними выросли два рослых силуэта.
- Нагулялись? - неожиданно ласково спросил один силуэт.
- Ну, да, - ответил Наек, глядя в доски пола.
- Три дня, - сказал второй силуэт. - Вас не было целых три дня!
- Отец, ну и что, - фыркнул Руди, - не маленькие уже.
- Но и не взрослые - а значит, должны были вернуться в тот же вечер.
- А Пэли от таких родителей отселился, - громко заявил Еж.
Взрослые ламми-мэли повернулись и удивленно уставились на Ежа.
- Кого это вы еще привели, а?
- Меня, - ответил Еж и вздернул носик как можно выше.
- Это я вижу, - сухо заметил тот, кого Руди назвал отцом. - Кто это такой? - обратился он к молодым ламми.
- Это Озерный Еж, - вновь встрял в разговор Еж. - Единственный на всем Озере, между прочим. Да, кстати - у вас сладкий порошок в пакетиках есть?
- Если мне сейчас же не скажут, кто это такой, зачем его сюда привели и почему он требует какой-то порошок, два молодых ламми-мэля просидят завтрашнее гуляние в своей хатке.
- Привели, вот еще, - буркнул Еж.
- Это Озерный Еж, единственный на всем Озере, - быстро сказал Наек.
- И что он тут делает?
- Вот ведь бестолковые, - вслух удивился Еж. - За сладким порошком я пришел. Эти жадины - он ткнул лапкой в молодых ламми - почти все слопали сами, и мне ничего не дали.
- Правильно сделали, - сказал взрослый ламми-мэль. - Ладно, время позднее. Руди, мы идем домой.
- Хорошо, Морат, мы с Наеком тоже тогда пойдем, - сказал второй взрослый ламми.
- До завтра, Чара, - сказал Морат, крепко ухватив Руди за лапу.
- А Еж? - спросил Руди.
- На плотвище есть пара пустых хаток, пусть там и ночует.
"И вам доброй ночи и приятного аппетита", подумал Еж, глядя, как его новых друзей уводят по домам. Потом он два раза тяжело вздохнул и пошел осматривать плотвище в поисках свободного жилища, а если повезет - то и позднего ужина. Он насчитал пять полных лапок и три хвоста хаток, и почти во всех них было тихо. Ламми-мэли в большинстве своем уже спали, и только рядом с одной хаткой кто-то сидел, судя по двум маленьким огонькам. Еж подошел поближе и увидел двух ламми-мэлей, курящих длинные трубки. Унюхав витавший в воздухе очень мягкий и сладкий запах, Еж подошел совсем близко и плюхнулся рядом с ламми-мэлями. Те покосились на него, но своего занятия не прекратили, выпустив из трубок по дымному колечку. Еж чихнул и вдруг сказал: - Меня у вас даже ужином не покормили.
Ламми-мэли переглянулись и ближайший из них протянул Ежу три ореха. Еж несказанно удивился и слопал орехи в мгновение ока.
- Спасибо, - вспомнил он странное слово, которые обычно говорил Пэли, когда тому что-то давали запростотак.
"Пых", сказали трубки ламми-мэлей; сами же ламми будто и не слышали слов Ежа. Еж фыркнул себе под нос, погладил животик, и неожиданно понял, что хочет пить.
- И не поили, - сказал он на всякий случай.
Не отрываясь от трубки, ламми-мэль протянул Ежу глиняный кувшин. "Молоко или морс?", с любопытством думал Еж, подтягивая кувшин к себе и засовывая в него носик. Оттуда пахнуло ягодами, и... Еж смог остановиться только после того, как выпил половину. Собрав всю свою волю, Еж поставил кувшин на настил и отпихнул его как можно дальше от себя. Впрочем, ламми с трубками не обратили внимания на его героический поступок, и уж тем более не стали заглядывать в кувшин.
Еж посидел рядом молча еще некоторое время, поглядывая на странных ламми, но те только лежали, глядя в небо. Еж тоже посмотрел в небо и некоторое время старательно высматривал те звезды, на которых, по рассказам дедушки Пэли, живут всякие звери, но так ничего и не высмотрел. "Если б можно было сделать Очень Длинную Веревку, я бы слетал туда на планере и проверил", подумал Еж и неожиданно для себя заснул.
Во сне ему... не снилось ровным счетом ничего. Кто знает, с усталости, или от исключительно чистого воздуха, или потому что тут было специальное спальное место... Так или иначе, Еж проспал до полудня, да и тогда проснулся только потому, что кто-то начал щекотать его пятки. Еж во сне дернул пару раз ножками, и даже что-то гневно буркнул, но некто не унимался, и Ежу пришлось проснуться.
- Не любят, не ценят, - не открывая глаз, буркнул он.
В этот момент к его носу прикоснулось что-то одновременно твердое, упругое и холодное. Еж приоткрыл левый глаз и увидел, что лежит в тени какого-то странно знакомого ламми-мэля, и этот ламми катает по Ежиной мордочке очень крупную ягоду.
- Дразнить Ежей запрещено, - сказал Еж и сел, протирая лапками глаза. - А вот ягоду - давай сюда.
- Ты не меняешься, - рассмеялась Альса, а это была именно она, и отдала Ежу большую и очень вкусную, иначе и быть не могло, ягоду.
Еж мигом проглотил ее, почти не жуя, после чего ответил: - Ежи никогда не меняются. Им, то есть мне, это не нужно. Разве что иголок новых вырастить.
- Куда тебе еще иголок-то, у тебя и за старыми только нос и видно.
- На полезности всяким хвостатым сменяю, - буркнул Еж. - Чего будила?
- А я шла рыбу ловить, вижу - старый знакомый лежит, и лукошко с не очень-то вкусными ягодами рядом. А время-то полдень, знакомому этому скоро захочется сразу и завтракать и обедать. Вставай, соня.
Еж наклонил голову, точно прислушиваясь к чему-то внутри себя, а затем деловито кивнул и поднялся. Каталку и лукошко они оставили в домике Альсы, и пошли на выступающий далеко в сторону от плотвища мостик. На нем уже сидело три ламми-мэля, и судя по их виду, рыба ловилась так себе. Альса с Ежом прошли мимо них и уселись на самом краю, закинув - Альса быстро и ловко, Еж с бурчанием и запутыванием лески - удочки в воду.
"И почему рыба не растет на кустах?" думал Еж, угрюмо глядя на поплавок из щепки. "Куст с орехами, куст с ягодами и куст с рыбой. Жареной. Можно было бы лежать и есть по очереди."
Еж сердито посмотрел по сторонам и повернулся к Альсе.
- Ты не видела на Отмели кустов с жареной рыбой?
- Только во сне, в далеком детстве, - ответила та.
Еж тяжело вздохнул.
- Не вздыхай так, - улыбнулась Альса. - Кустов нет, но ведь именно поэтому ты сидишь тут, смотришь на Озеро и болтаешь лапками. Это же здорово.
- А были бы кусты - я б лежал под ними, и смотрел в небо. Это ничуть не менее здорово. - въедливо заметил Еж. О, - вдруг оживился он, - я ж позавчера летал!
- Где это ты ухитрился?
- Рядом с Чащей, - ответил Еж. Наек с Руди планер сделали, и я - Еж даже встал, отложив удочку, - был первым, кто на нем полетел!
- Просто-таки Еж-первопроходец, - засмеялась Альса.
- Перво-кто? - услышал незнакомое слово Еж.
- Ну это тот, кто сует свой нос повсюду... То есть, я хотела сказать, героический герой, который всегда первым пробует новое и опасное.
"Нет, чтобы так сразу и сказать - герой. А то какие-то слова непонятные говорит", подумал Еж.
- А потом с теми ламми сюда пришел? - перевела тему разговора Альса.
- Угу, - Еж помрачнел. - Их родители забрали. Эти, как их... взрослые. А они пошли. Неправильно это.
- Живем мы так, - с непонятной интонацией сказала Альса. - Ничего, Наек и Руди скоро вырастут...
- ... и станут скучными, - быстро добавил Еж. - Это и Снати про Пэли говорил.
- Пэли взрослый, - кивнула головой Альса. - Ну или совсем скоро станет. И что, он скучный?
- Иногда, - отвернулся Еж. - Когда начинает говорить, кому что делать.
- А сейчас он это делает, чтобы тебе построить плот для охоты за вареньем, не так ли?
Еж повернулся всем телом.
- Можно подумать, он от этого становится менее скучным!
- Нет. Просто в том, что ты взрослый, есть не только минусы, но и плюсы.
Еж заерзал на месте, пристукивая лапами по настилу, пару раз взглянул на Альсу, но так ничего и не сказал. Не первый солнцепроход наблюдая за ламми-мэлями с близкого расстояния, он так и не смог понять, почему одна их часть готова делать то, что приказывает вторая, опираясь на совсем уж непонятную "взрослость". Он, Еж, всегда делал то, что хотел и считал это единственным правильным поведением.
- Будешь много думать, останешься без рыбы на завтрак, - услышал он.
Еж тут же дернул удочку; из воды вылетела рыба и упала точно в лапы к... Руди.Судя по всему, тот подошел только что, но на редкость вовремя - клевало и у Ежа и у Альсы, но у той попалось что-то очень крупное, и она никак не могла отвлечься, чтобы предупредить задумавшегося Ежа.
- Привет, Руди, - сказал Еж. - А где Наек?
- Где-то бродит, наверно, - взмахнул рыбой молодой ламми-мэль, зачем-то посмотрев на Альсу.
- Помогайте! - не поворачиваясь, позвала та. - Я эту рыбу не вытяну!
Еж тут же бросил удочку, Руди - рыбу и они ухватились за удилище.
- Раз, два, тя-ни! - скомандовала Альса.
В этот момент натяжение на том конце удочки резко ослабло, и троица кубарем покатилась по мостику. Альса вскочила первой, схватила добычу, и в недоумении уставилась на нее.
- Так, - сказала она Руди. - С каких это пор у вашего плотвища ловится сушеная рыба?
- Всегда ловилась, - как ни в чем не бывало ответил Руди. - Вот, смотри, Еж тоже сушеную поймал. Это ж так просто - поймать рыбу, засушить ее, а потом выпустить обратно в Озеро, чтобы размножалась уже сушеная.
- Нет, чтобы жареную выпускать, - буркнул Еж.
- Пробовали, - вздохнул Руди. - Обратно выпрыгивает.
- Ну, Еж, у нас с тобой на завтрак сушеная рыба, - сказала Альса, и топнула в настил лапой. - Наек, вылезай.
Откуда-то снизу донесся плеск воды, и на мостик выбрался мокрый Наек.
- Привет, Наек, - жизнерадостно поздоровался Еж. - Смотри, я рыбу поймал!
Наек посмотрел на Ежа, и скосил глаза на Руди, но тот озабоченно рассматривал кончик хвоста, судя по всему недовольный его пушистостью.
- Хорошая рыба, - пробормотал Наек и принялся отжимать шерсть, пытаясь не попасть брызгами на Альсу.
- И хороший заплыв, а, Наек? - спросила та. - Тростинку-то зачем выбросил?
- С тростинками плавать неудобно, - проговорил Еж, вгрызаясь в рыбину.
- Зато нырять здорово.
- Я тоже хотел трубку сделать, - сообщил Еж, на миг оторвавшись от позднего завтрака. - Но не нашел правильной. Пришлось веревку сделать.
- Эй, ее же паук делал?
- Ну и что? - Еж доел рыбу и выбросил хребет в воду. - Сделать не главное. Главное - придумать, что надо сделать.
- Съешь и мою тогда уж, - сказала Альса.
Еж задумчиво посмотрел на вторую рыбку и махнул лапкой.
- Вечером будет угощение, - сказал он. - Если прийти на него сытым, можно обидеть хозяев.
- До угощения еще полдня, - усмехнулся Руди.
- Тогда давайте испытывать мою веревку, - сказал Еж и побежал за ней в хатку Альсы.
- Если у Ежа от вашей непонятной рыбы начнет бурчать животик ... , сказала Альса, глядя на молодых ламми-мэлей.
- У него-то? - фыркнул Руди. - Да он камни есть может!
- Это не повод... Шшш, он уже возвращается.
- Так, - сказал Еж, начиная разматывать веревку, - нам надо что-то тяжелое кинуть вниз, а я буду нырять, привязывать, и чтобы потом кто-то тянул тут.
- Руди, кажется, нам придется тянуть, - негромко сказал Наек.
- Физические упражнения улучшают аппетит! - воскликнул Еж.
- У меня и так хороший, - фыркнул теперь уже Наек.
- Да и я не жалуюсь, - сел на настил Руди.
- В Ежиную Экспедицию за вареньем хотите? - спросила Альса.
- Хотим, - хором ответили ламми-мэли.
- Значит, будете тянуть. Принесите котел для киселя. Мы опустим его в воду, он наполнится, и будет весить как большая банка.
Руди неохотно встал и отправился вместе с Наеком за котлом, а Альса повернулась к Ежу.
- Скажи мне, а ты когда-нибудь нырял в этом месте? - начала она.
- Нет, - без малейшего смущения ответил Еж.
- Тебе совсем не обязательно нырять сейчас до дна. Мы ведь веревку испытываем, а не тебя.
- Ну, да. Кажется.
- Вот видишь! Мы просто спустим котел, а потом будем его поднимать.
- Но его надо будет поднять и опустить много раз, - заявил Еж.
- Безусловно, - согласилась Альса.
- Тогда давай спускать котел. Где мои помощники?
- Тут мы, - сказал Наек, отпуская ручку котла.
- Только надо быстро, - сказал Руди, настороженно оглядываясь. - Не думаю, что нас похвалят за такое использование посуды.
- Не бойся, это я возьму на себя, - рассмеялась Альса.
Наек недоверчиво хмыкнул и выжидающе посмотрел на Ежа. Тот наклонился к котлу и принялся обвязывать веревкой его дужку, навязав узлов по всей ее длине.
"Пэли явно не учил Ежа вязать узлы", думала Альса, "но вроде бы держать будет".
Еж демонстративно подергал за веревку и начал пихать котел к краю мостика. Ламми-мэли некоторое время с интересом наблюдали за Ежом, и спохватились только тогда, когда котел соскользнул в воду. Тогда они прыгнули к веревке и перехватили ее примерно на середины длины. Еж подошел к краю мостика и скептически посмотрел вниз. Котел виднелся большим светлым пятном где-то в глубине и Еж повернулся к ламми-мэлям и скомандовал: - Тяни!
Руди с Наеком уперлись лапами покрепче и разом потянули. Веревка натянулась, но котел, как было видно Ежу, не поднялся ни капельки.
- Тяните сильнее!
Руди только хмыкнул, и они с Наеком потянули еще раз, а потом начали отступать по мостику к плотвищу, медленно вытягивая котел наверх. Когда он был уже у самого края мостика, Альса протянула лапы, вылила из котла воду и положила его на настил. Еж немедленно схватил веревку и принялся тщательно изучать ту ее часть, которая была под водой.
- Надо повторить, - сказал он наконец, выпуская веревку из лапок, и спихивая котел в воду.
Котел с брызгами рухнул в воду, зачерпнув ее краем и быстро ушел на дно.
- Теперь мы проверим веревку на размокаемость, - объявил Еж, уселся на мостик, и начал загибать пальцы. Загнув десять полных лапок, он подергал веревку и кивнул ламми-мэлям.
- Это не так весело, как я думал, - тихо сказал Наек, натянув веревку.
- Работа редко бывает веселой, - так же тихо ответил Руди. - А это именно она.
- А что такое работа?
- Не останавливайся, тяни. Работа - это когда ты делаешь что-то тяжелое не потому что так хочешь, а потому, что так надо.
Они во второй раз вытянули котел на мостик и уселись отдыхать, пока Еж изучал(-ет?) веревку.
- Руди, а кому это "так надо"?
- Наек, это такое.. - Руди покрутил в воздухе лапой - общее "надо". Не тебе, не ему, а вообще.
- Не понимаю, - сказал Наек. - Зачем что-то делать, если это надо не тебе?
- Не знаю, - пригладил кисточки на ушах рыжий ламми-мэль. - Говорят, как только станешь взрослым, так сразу и поймешь.
- Или наоборот - как поймешь, так и станешь, - сказала подошедшая Альса.
- Я торопиться точно не буду, - решительно заявил Наек.
- А это и не получится, - ответила Альса. - Тем более, пока живешь с взрослыми, и делаешь то, что они говорят. О, а вот и они. Интересно, сами пришли, или позвал кто?
- Их не надо звать, они сами приходят, - неожиданно злобно пробормотал Руди.
- Что вы тут делаете? - спросил, подойдя, Морат.
- Проверяем веревку на прочность, - честно ответил Руди.
- Она не размокла! - не поднимая головы, крикнул Еж.
- Делать больше нечего? - поинтересовался Морат.
- Есть другие дела? - лениво осведомилась Альса.
- Для молодых ламми-мэлей всегда найдутся дела, - заявил Морат.
- Не сомневаюсь, - ответила Альса. - Вот я им и нашла.
- Ты? - удивленно возрился ламми-мэль.
- Я, - все так же лениво ответила Альса. - Есть возражения?
Морат гневно посмотрел на Альсу, но ссориться перед молодыми ламми в его намерения явно не входило.
- Чтобы к вечеру Руди был дома, - сказал он, развернуся и ушел, изображая спиной праведное негодование.
- Ух ты, здорово, - подпрыгнул на месте Наек.
- Стоит это того, чтобы быть взрослым? - спросила Альса.
- Не уверен, - ответил вместо Наека Руди. - В том смысле, что сомневаюсь, что надо становиться взрослым, чтобы другие тобой не распоряжались. Куда как проще оставить записку и уйти - Озеро большое.
Альса лукаво посмотрела на Руди, но ничего не сказала, хотя смешинки у нее на губах играли вовсю.
- Я что-то не так сказал? - спросил Руди, пристально глядя на Альсу.
- Нет-нет, - усмехнулась та. - Когда соберешься уходить, спросишь у меня, как это правильно делается.
- Взрослые, молодые - это все чушь, - авторитетно заявил Еж, топая мимо них с веревкой.
Он остановился и обернулся на ламми-мэдей, несколько ошарашенных его заявлением и добавил: - Причем очень вредная чушь, потому что мешает жить. После чего он пошел строго в обратную сторону, выкладывая веревку причудливой непересекающейся линией.
Ламми-мэли проводили его озадаченным взглядом и переглянулись между собой.
"Зря он это сказал", подумала Альса. "Даже не потому что не прав. Вернее, прав только отчасти... Вот уйдут сейчас эти двое молодых с плотвища насовсем, не предупредив родителей - и что тогда?"
"Выловим банки с вареньем - попрошусь к Пэли в его хатку вместо Снати. Говорят, они собираются разделять хозяйство. Можно было бы к Альсе..." - Руди посмотрел на нее, "... но лучше к Пэли. Он еще свой, а она уже не совсем."
"А если Руди уйдет, он меня с собой возьмет? Он уже давно только и делает, что говорит о Пэли и о том, как хочет жить отдельно." Наек окинул взглядом плотвище. "Тут я все знаю, и могу что-то сделать сам, а что я буду делать где-то там? Зависеть сначала от Руди, а потом от Пэли? Нет уж." Наек посмотрел на свои лапы. "Займусь чем-нибудь полезным неподалеку от дома. Вот это гулянье пройдет, и пойду говорить с родителями."
Морат сидел в своем жилище и грустно смотрел в маленькое окошко, обращенное к дальней стороне плотвища, туда, где на мостике сидели и удили рыбу ламми-мэли, и в их числе его сын Руди. "Я не хочу, чтобы он надолго уходил", понял вдруг взрослый ламми-мэль. "Я привык, что он всегда рядом". Морат сделал глоток из маленького кувшинчика с тщательно притертой пробкой и прикрыл глаза. Солнце уже много раз прокатилось по небу, но он все еще помнил, как уходил из родительского дома сам. Он тогда взял с собой всего ничего вещей - удочку да котелок. А еще одна взятая тогда вещь - волынка о четырех трубках - сохранилась до сих пор, хотя мех ее и меняли несколько раз. Морат встал и достал волынку из сундучка. Нижняя трубка уже порядком истончилась, но играть на ней все еще было можно. "Сыграем на ней вечером вдвоем с Руди.", решил Морат. "Мне все равно уже тяжеловато дуть в нее. А когда соберется уходить - отдам волынку ему".
- Солнце садится, - сказал наконец Наек, поднимая голову.
Руди и Альса словно очнулись от звуков голоса; Альса встала и потянулась, распушив хвост, а Руди задумчиво посмотрел на друга и поднялся с места с явным намерением пойти к своему дому.
- Встретимся на вечеринке, - сказал он и ушел с мостика.
- Я тогда тоже пойду, - полувопросительно сказал Наек, глядя на Альсу.
- Куда это они? А? А кто будет веревку тянуть, чтобы не ссохлась? - зачастил Еж, стоило ему заметить исчезновение молодых ламми-мэлей.
- Зачем ты их отпустила? - продолжил он, подбежав к Альсе.
- Им надо было, - дернула ухом Альса. - Вечером встретитесь. Если ты, конечно, пойдешь на вечеринку.
- Пойду, - важно кивнул Еж. - Там обещали угощение.
- Тебе?
Еж замялся.
- Ну... сказали, что оно там будет.
- Это еще ничего не значит, - усмехнулась Альса. - Ладно, давай соберем веревку, и отнесем ее в мою хатку.
Она посмотрела на небо и добавила: - И часок поспим. Как раз, чтобы проснуться к началу гуляния.
- Мы можем все проспать, - забеспокоился Еж.
- Не бойся, Руди или Наек наверняка зайдут за нами, если не увидят на сборище.
"А вдруг не зайдут?", переживал Еж, развешивая свою веревку по стенам жилья Альсы. "Вдруг забудут? Или не найдут?"
Но, посмотрев на Альсу, которая уже укладывалась на свою постель из тростника, Еж неожиданно для себя успокоился, растянулся на полу и сладко засопел. Совсем на чуть-чуть. По крайней мере, ему так показалось, когда он проснулся от того, что кто-то защекотал его пятки.
"Время гуляния и угощения", мгновенно вспомнил Еж, и вскочил. Альса стояла рядом, равно как Наек с Руди, и заканчивала вычесывать свою шерсть деревянным гребнем.
- Скорее, скорее, мы же можем опоздать, - возбужденно забормотал Еж, и устремился к двери, но Наек преградил ему дорогу.
- Подожди еще чуть-чуть, - сказала Альса, - мы уже скоро идем.
- Они все съедят без нас, - запротестовал Еж.
- Там хватит на всех, - твердо сказал Руди.
- А что там есть? Там ягоды, да? А варенье будет? А молоко? Или только кисель?
- Тебе что, надоел кисель? - усмехнулся Наек.
- Не, ему просто понравилось молоко, - ответил вместо Ежа Руди.
- Можно идти, - вышла из глубины хатки Альса. - Как я выгляжу?
- Зачем ты засунула за ухо цветок? - удивился Еж.
- Ты еще спроси, зачем она надела ожерелье из раковин.
- Точно! - воскликнул Еж. - Альса, зачем?
- Праздник сегодня, Еж, - вздохнула Альса. - Все стараются выглядеть как можно лучше. Посмотри на своих друзей, они тоже так сделали.
Еж немедленно развернулся и уставился на молодых ламми-мэлей, обнаружив, что у них через грудь наискосок вьется широкая лента в клетку, уходя за спину чуть выше задних лап.
- Мы тут все такие носим, - с гордостью заявил Наек.
- У нас клетки синие и зеленые, - добавил Руди, - в поселении на южной оконечности Отмели - синие и белые, а на дальнем восточном - голубые и фиолетовые.
- В моем родном селении клетка была коричневой в белой окантовке, - добавила Альса. - Еж, ты должен помнить - у Пэли и Снати наверняка такие были.
Еж кивнул, решив не говорить Альсе, насколько та права в отношении слова "были", потому как Пэли из своей накидки сделал флаг, но его сорвал и унес ветер, а у Снати она несколько раз падала в воду, и пришла в совершенно негодное состояние.
Вместо этого Еж показал лапкой на ожерелье из ракушек и спросил: - А почему у тебя не накидка?
- Потому что накидки указывают на принадлежность к поселению, а я сама по себе, - ответила Альса.
- Снати и Пэли тоже были сами по себе, - въедливо сказал Еж. - Но у них были накидки.
- Еж, - сказала Альса, - считай, что мне просто хочется надеть это ожерелье. Это понятно?
- Ага, - отозвался Еж. - Теперь скорее пойдем.
Он выскочил за дверь и заозирался по сторонам.
- Нам туда, - обогнул Ежа Руди, и зашагал к западному краю плотвища.
Наек немедленно догнал друга и пошел рядом, стараясь выглядеть как можно более взрослым и солидным.
- Никогда не пытайся быть тем, кем ты не являешься, - шепнула Альса Ежу на ухо и неторопливо пошла вслед за молодыми ламми-мэлями.
Еж пожал плечами, мол, что-то странное сказала, и пристроился к Альсе сбоку так, чтобы видеть и ее и ушедших вперед Наека с Руди. Пока они шли, их то и дело обгоняли другие ламми-мэли, кто-то здоровался с Альсой, кто-то с Наеком, кто-то с Руди, и все без исключения с любопытством смотрели на Ежа, который был очень рад такому вниманию по отношению к себе и без устали здоровался и махал лапкой.
- Смотри, - сказала Альса, когда они наконец пришли на место. - Слева столы и лавки - это для старейшин и взрослых ламми. Справа - столики для молодежи. Прямо перед нами будут танцы и музыка, а на самом краю наверняка состоится конкурс по нырянию на скорость.
- Здорово, - обрадовался Еж. - Я тоже буду нырять. А какой приз?
- Не знаю, - рассмеялась Альса. - Спроси у кого-нибудь из молодых ламми, они наверняка скажут. А я пойду поговорю кое с кем.
И исчезла раньше, чем Еж успел сказать, что тоже пойдет с ней. Еж посмотрел налево, потом направо, и понял, что потерялся в толпе разряженных ламми-мэлей, снующих туда-сюда и говорящих о чем-то своем, непонятном. "Бросили", подумал Еж. "Ну и ладно. Раз сегодня вечер угощений - пойду угощаться. Вон тот стол мне вполне подойдет. И пахнет от него вкусно." Еж подошел поближе - рядом со столом стояла группа молодых ламми, оживленно обсуждающих проект разведения рыб в садках у плотвища. Судя по всему, эта тема поднималась уже не первый раз, вот только...
- Вот только старейшины опять нам откажут, - говорил один ламми-мэль, обмотавший
накидку вокруг шеи. - Заявят, что "это не в традициях" и что "так не дОлжно".
- Но ведь нам хватает рыбы, Мати, - возразил другой ламми. - Зачем нам больше, чем нужно?
- Ты, Чалки, ведь краснорыбицу любишь? Вкусная, правда? И я ее люблю. А едим мы обычно серую, или колючеспина, или плоскобрюха или оранжеглаза, когда попадается. Я тебе даже скажу, почему. Потому что красной рыбы на всех не хватает. Вот такую ее-то я и предлагаю выращивать.
- Рыбу выращивать лучше сразу жареную, - встрял в спор Еж.
- Сначала надо научиться выращивать хотя бы обычную, - возразил Мати. - И потом, многие едят рыбу сырой.
Еж чуть-чуть подумал, и решил, что когда рыбу не надо ловить, это тоже весьма неплохо и кивнул головой: - Давайте выращивать сырую.
- Быстрый-то какой, - засмеялся Мати. - Ты вообще сам кто и откуда?
- Я Озерный Еж, - гордо сказал Еж. - Пришел сюда с Наеком и Руди на угощение. Немедленно подсадите меня на стол.
- Эй, Руди, - крикнул в темноту Мати, - тут шарик колючий на стол просится, пускать?
Молодые ламми-мэли как по команде замолчали и прислушались. Еж подозрительно посмотрел на них и тоже выставил ухо куда-то-туда. Из темноты донесся странный скрипящий звук, закончившийся невообразимым взвизгом.
- Как-то я не уверен, что он согласен, - с сомненнем сказал Мати.
- Да ладно тебе, этот приятель Руди много не съест, - опрометчиво заявил рассматривавший Ежа все это время ламми-мэль, и подтянул к столу маленький бочонок.
Еж не стал ждать, пока его начнут упрашивать и быстро залез на бочонок, а с него - на стол, и даже поболтал ножками, чтобы стряхнуть пыль. После чего крайне быстро направился к дальнему концу стола, намереваясь осмотреть всё, что на нем есть, и наконец-таки поужинать, как подобает уважающему себя Ежу. Опытный глаз сразу оценил достоинство того места стола, где находились ягоды, которыми его угощал Филин, и сыр, точь-в-точь как тот, что был у Лараса в сторожке, так что кувшин с киселем, стоящий рядом, был всего лишь приятным дополнением. Усевшись прямо на стол, Еж взял в одну лапку ягоду, в другую сыр, и начал откусывать от них по очереди, не забывая отхлебывать из кувшина. Спустя некоторое время, когда на расстоянии вытянутой лапки
остался только полупустой кувшин, Еж блаженно вздохнул и откинулся на спину, размеренно поглаживая себя по животику.
- Когда будут танцы? - еле-еле выговаривая слова, спросил он у ламми-мэлей, взирающих на него если не с почтением, то с уважением точно.
- Представляете, он еще думает о танцах, - благоговейно зашептались молодые ламми.
Еж хотел было сказать, что он не только думает, но еще и танцевать будет, но, чуть приподнявшись, понял, что в ближайшее время ему лучше лежать-отдыхать. Впрочем, на его движение никто особого внимания не обратил, потому что в этот момент дискуссия о выращивании рыб в садках разгорелась с новой силой. Сыто-сонный Еж периодически поднимал лапку в знак согласия с каким-либо удачным аргументом, или кивал головой, хотя этого никто не видел - все собрались вокруг Мати, рисовавшего соком на настиле какую-то хитрую схему. Еж кое-как подобрался к краю стола и свесил голову вниз, но за спинами и хвостами ламми-мэлей ничего не разглядел.
- Эй, - крикнул было Еж, но получился весьма негромкий звук. - Эй.. Ну эй же.. Я тоже хочу видеть!
- Там нет ничего интересного, - сказал Мати, подойдя к столу. - Зато у меня есть кое-что другое.
- Сладкий Магический Порошок? - зашевелил носиком Еж.
- А вот и не угадал!
И Мати поставил на стол тот самый бочонок, который совсем недавно был Ежиной лесенкой.
- Это из запасов для взрослых, мы его когда столы накрывали взяли - заговорщически сказал Мати. - В нем еще немного осталось - надо допить, пока не заметили, и выбросить.
Еж героически приподнялся, обхватил бочонок лапами, и собравшись с силами, дернул затычку. Мати немедленно протянул ему тростинку; Еж взял ее и начал вертеть ее в лапках.
- Засунь тростинку внутрь и через нее пей, - посоветовал Мати.
Еж так и сделал. В бочонке оказалось что-то непонятное на вкус, одновременно сладкое и горьковатое, Еж сделал пару глотков, и понял, что больше не хочет. Но при этом оказалось, что он чувствует себя бодрым, веселым, приятно согретым изнутри и должен немедленно показать этим
неуклюжим ламми-мэлям, как надо танцевать.
- Снимите меня со стола, - потребовал Еж, - сни-ми-те!
Оказавшись на плотвище, Еж деловито затопал в ту сторону, где, по его мнению, должны были быть танцы, и откуда доносились пробные постукивания барабанов и гудение волынок. Он сделал десяток шагов, поддерживаемый под передние лапки странно заботливыми ламми-мэлями, а потом заснул прямо на ходу.
Сквозь сон он слышал - или ему это только снилось? - странную музыку и двигал лапами в такт, а большие мохнатые звери причудливо двигались вокруг него в загадочных фигурах танца. Потом звуки музыки стали тише, звери стали размытыми пятнами, а потом пропали и они. Еж спал и думал о колесе с ручкой, которое наверняка уже ждет его в месте сбора, и о Пэли, который наверняка все подготовил к Экспедиции и ждет только команды отплывать. Проснулся Еж
с явным желанием быстро позавтракать и ехать к западному причалу Отмели.
Быстро оглядевшись по сторонам, он понял, что находится в хатке Альсы, поскольку рядом с ним лежит его каталка, а на стене висит веревка, сделанная Цикесом. Еж схватил и то и другое, и выскочил из хатки. Снаружи было то самое непонятное время, которое находится между завтраком и обедом, и которое как правило нечем занять, разве что лежать и улыбаться солнцу, пока оно еще не начало припекать.
Однако сегодня Ежу было не до лежания, раз уж он твердо решил заниматься важным делом. Но... рядом со своей хаткой сидела Альса и ела из крынки что-то такое желтое, текучее и наверняка очень вкусное.
- Это называется "сладкая тянучка", - сказала Альса, как будто знала, о чем сейчас спросит Еж. - Ее из молока и того-самого-сладкого-порошка делают.
- Не хочу, - немало удивившись своим словам, буркнул Еж. - И не буду.
- А и не надо, - ответила Альса. - Я ее тебе в дорогу дам. Только ее обязательно надо запивать холодной водой. Лучше бы, конечно, чаем, но его нет.
- Тогда скорее давай и я поеду.
Альса перелила часть тянучки в маленький горшочек и отдала Ежу; тот укрепил его на каталке и отправился было в путь.
- А ты не хочешь узнать, что было ночью? - остановил его голос Альсы.
- Танцы и музыка, - ответил Еж. - И угощение. То есть наоборот. Угощение, танцы и музыка.
- А еще?
Еж мучительно сморщил носик, и надолго задумался.
- Не знаю, - буркнул он наконец. - И не-пом-ню.
- Ну так я тебе расскажу, - усмехнулась Альса, и отставила крынку в сторону. - Ты проснулся, когда танцы были в самом разгаре, Руди с Моратом тогда как раз еще заиграли быструю музыку.
- И что?
- Ты решил, что это самое правильное сопровождение для Ежиной Зарядки. По крайней мере ты так объявил. В общем, ты сделал два упражения, а когда начал делать третье - к тебе присоединились молодые ламми. Они решили, что это новый забавный танец. Взрослые ламми, конечно, возмутились, но... Ты все равно снова заснул после четвертого упражения. Так что твоя зарядка теперь известна как Ежиный-танец-для-волынки-и-двух-барабанов.
- Ух ты, - восхищенно сказал Еж. - А приз? Мне дали Приз? Где он?
- Дали, дали. Но тебе этого приза разве что на дорогу до западной пристапи хватит, - рассмеялась Альса, - если пойдешь один. Приз в сетке у схода с плотвища на берег.
- Тогда я пошел, - сказал Еж. - А где хатка Руди?
- Руди ушел утром. Говорил, что пойдет к Пэли, но тебя ждать не стал. И Наек тоже ушел.
Еж с расстройства даже сел на настил.
- Наек что-то говорил про тот планер, на котором ты летал, так что ты скорее всего найдешь его там, где и встретил.
- Я не туда иду, - буркнул Еж.
- Ну, потом увидитесь, - легко согласилась Альса.
- Ты могла бы и задержать, - насупился Еж.
"Могла. Но зачем, если я пол-ночи, пока ты дрыхнул без задних лапок, уговаривала родителей Руди и Наека отпустить их самостоятельно бродить по Отмели?", подумала Альса.
- На отплытие Экспедиции придешь?
- Не знаю, Еж. Не знаю, - задумчиво сказала Альса.
- Я тебе обязательно сообщу, как только у нас все будет готово, - воскликнул Еж.
- Меня уже тут не будет, - как-то не так улыбнулась Альса.
- Ффы, - вздохнул Еж.
Альса ничего не ответила.
- Тогда я пошел, - сказал Еж во второй раз за этот день.
- Мягкой травы под колесом, - пожелала Альса и ушла в хатку.
Еж посмотрел ей вслед и сморщил носик. "Все-таки эти взрослые ламми-мэли очень странные. Даже если кажутся нормальными". И он покатил на западный причал, не забыв, разумеется, забрать свой приз. Конечно, это не был не тот приз, который он хотел заполучить накануне, но все равно - дареной рыбе плавники не считают, гласила старая Отмельская пословица. Весьма спорная, на вгляд Ежа. Ведь если сразу не показать, что ты недоволен подарком, считал Еж, в следущий раз тоже подарят что-то неинтересное, невкусное, и ненужное. Но приз за "танец" был
большим даже по Ежиным стандартам. Ламми-мэлю, сидящему у мостика-из-плотов, даже пришлось повозиться, прежде чем он вытащил сетку со свежей рыбой из воды. А ведь в приз еще входило лукошко ягод и два пакетика с заветным сладким порошком, которые ламми отдал с явной неохотой.
На прощание Еж помахал этому плотвищу, и отправился в путь - сытый и довольный.
Спустя две недели после отбытия Ежа за веревкой западный причал почти не изменился. Разве что исчезли строительные завалы, но вместо них появились большие плетеные корзины с сушеной рыбой и ягодами - припасами к Экспедиции. Еж был весьма обрадован, завидев издали эти корзины - это означало, что ему не придется принимать участие в рыбалке, грозившей затянуться на неделю, и, что самое обидное, временно бесполезной, поскольку улов нельзя было сразу
употребить в пищу.
Еж подъехал к причалу совсем близко и понял, что среди суетящихся на нем зверей не видит бобрров. Судя по всему, все строительные работы были тоже закончены, и бобрры, верные своему принципу не сидеть на месте без дела, ушли работать в другую часть Отмели. Оставив каталку на берегу, Еж ухватил веревку поудобнее и поволок ее по причалу, высматривая Пэли. Тот обнаружился на самом краю причала, среди ламми-мэлей, наблюдающих за тем, как Руди пытается управлять маленьким колесным плотом, очень хорошо знакомым Ежу.
- Привет, - громко сказал Еж, несколько недовольный тем, что все смотрят на Руди, а не на только что пришедшего Начальника Экспедиции.
- Привет, Еж, - наконец-то повернулся Пэли. За те две недели, что Еж его не видел, ламми-мэль успел обзавестись новым капитанским галстуком, а также парадной накидкой, причем цвета ее были совсем не те, о которых Ежу рассказывали на северном плотвище.
- А почему синие и красные? - тут же спросил Еж
- Это специальные Экспедиционные цвета. Синий означает Озеро, а красный - варенье. Хотя на самом деле - это чтобы заметно было издали, на всякий случай.
- Тогда ладно, - кивнул головой Еж, на самом деле не понявший, на какой-такой случай, но решивший не уточнять. - Что еще не сделано?
- Все готово, Начальник Экспедиции, - шутливо вытянулся в струнку Пэли. - Если, конечно, инструмент "веревка" найден и одобрен к использованию.
- Инструмент "веревка" найден, - очень важно кивнул головой Еж.
- Это очень хорошо, - не менее важным тоном сказал Пэли. - Со своей стороны, должен сказать, что плоты построены, припасы собраны, команда набрана.
Пэли откашлялся, лукаво посмотрел по сторонам, сорвал галстук и подбросил его в небо.
- Завтра отплываем!
- Ура! - закричали стоящие вокруг ламми-мэли.
Еж поманил лапкой Пэли, чтобы тот нагнулся и шепнул ему на ухо - а почему не сегодня?
- Потому что для удачного отплытия просто-таки необходимо устроить праздничный ужин, - зашептал в ответ Пэли. - Кстати, Такус обещал прилететь и посмотреть, как мы в Экспедицию отправляемся.
- Здорово, - обрадовался Еж. - А Ушшуш не обещал?
- Филин-то? - переспросил Пэли. - Не знаю, я его тут не видел.
- Он, наверно, будет нас встречать, - предположил Еж.
- Может, и будет, - махнул хвостом Пэли. - А может, и нет. Тем более, что неизвестно, когда мы вернемся.
Еж вздохнул.
- Ну и ладно. А что у нас будет на праздничный ужин?
- Рыба, - ответил Пэли. - Зато много и самой разной. Поужинаем, выпьем свежесвареного киселя, и ляжем спать. Чтобы отплыть завтра с утра, а не в полдень.
В этот момент Руди пришвартовал плот к причалу и выбрался на него. С его рыжей шерсти стекала вода и выглядел он уставшим, но при этом светился довольством.
- Привет, Руди, - сказал Еж.
- Привет, - тяжело выдохнув, ответил Руди.
- Он поплывет с нами на маленьком плоту, - сказал Ежу Пэли.
- А Снати? - удивленно вздернул носик Еж. - Как же Снати? И почему его нигде не видно? Ты послал его собирать ягоды?
- Никуда я его не посылал, - фыркнул Пэли. - Ушел он. Сам. Сказал, что у него есть идея и что он пойдет на Лесопилку к бобррам ее осуществлять.
- Ну, нет Снати, зато есть Руди, - жизнерадостно воскликнул Еж.
Пэли мрачно посмотрел на Ежа и нахмурился.
- Снати просто нашел повод уйти, - сказал ламми-мэль. - Я надеялся, что он уйдет после Экспедиции, но...
- И без него справимся, - почти неслышно сказал Руди.
- Давайте уж скорее начнем Ужин, - громко сказал Еж. "А сладкий порошок я оставлю на после возвращения из Экспедиции", подумал он.
Пэли посмотрел на застывших в ожидании сигнала ламми-мэлей, и, как бы в сомнении произнес: - Думаешь, пора?
- Да пора уж, пора, - хихикнул Руди.
- Тогда начнем, - воскликнул Пэли.
И они начали.
Спустя несколько часов, когда начало смеркаться, Пэли взял в лапы рупор, предусмотрительно выточенный бобррами, и объявил о завершении Праздничного Ужина, вызвав этим вполне ожидаемое недовольство бОльшей части присутствовавших. Некоторых даже пришлось отгонять от корзин с продовольствием, куда они полезли за добавкой - больше по привычке, конечно, потому как еды на Ужин было заготовлено с запасом. Впрочем, довольно скоро все угомонились, и лагерь-у-причала потихоньку начал засыпать. Еж, правда, ворочался очень долго, и что-то бурчал себе под нос - ему было непривычно спать в легкой разборной палатке, а не в крепкой хатке - но в конце концов уснул и он.
Позавтракав поутру тем, что осталось от Ужина (надо заметить, что даже этого небольшого количества вполне хватило), команда Экспедии начала готовиться к отплытию. Еж и Руди заняли свои места на маленьком командирском плоту, а остальные ламми-мэли погрузились на два больших - шестеро на первый, с хатками для ночлега и колесом-для-вытягивания, а двое на второй, где были надежно закреплены корзины с едой. На этот второй плот хотел попасть каждый
из команды, но Пэли специально выбрал самых устойчивых к запахам рыбы и ягод. Напоследок Пэли еще раз оглядел флотилию с причала, убеждаясь, что все нужное погружено и на берегу не осталось ничего, и спрыгнул на капитанский плот.
- Руди, труби отплытие, - приказал Пэли.
Рыжий ламми-мэль вытащил из-под сидения волынку и загудел. Еж немедленно закрыл ушки лапками и возмущенно уставился на Пэли, мол как это можно разрешать такое гудение, но тот даже не повел хвостом, занятый в этот момент чрезвычайно важным делом - поднятием Флага. Сине-бордового, разумеется. Ламми-мэли на больших плотах тем временем отвязали швартовы и начали понемногу раскручивать большие гребные колёса. Руди уложил волынку в футляр, футляр
запрятал в ящик с инструментами и сел на левое сиденье; Пэли окинул взглядом флаг и опустился на правое. Ламми-мэли капитанского плота переглянулись и стронули его с места. Еж немедленно оказался у руля и начал править куда-то прямо от берега, но через несколько минут, оглянувшись и увидев, что два больших плота, поднимая тучи брызг, движутся за ними, спросил:
- Пэли, а мы вообще туда плывем? И где Ученый Рыб?
- Ученый Рыб будет позже. А плывем мы правильно. Так руль и держи.
- Ага, - сказал Еж. - А долго?
- Эти ламми могут тебя на руле до обеда продержать, - раздался жизнерадостный голос откуда-то сверху. - Или даже до ужина.
- Спорю на горсть зеленых ягод, - не поднимая головы, преувеличенно громко заявил Пэли, - что это некто с крыльями и клювом возводит поклеп на ламми-мэлей.
- Никто с тобой спорить не будет, - ответил тот же голос. - Моя ж тень на воде видна!
Еж скептически посмотрел нА воду, и дотронулся до зыбкого и пляшущего контура палочкой.
- Это неправильная тень, - заявил он и поднял голову вверх. - Тем более, что я тебя вижу. И вот что: отлети чуть вправо.
- Это еще зачем? - удивился Такус.
- Солнце закрыть, - усмехнулся Руди. - Ему смотреть больно.
- Мной закрыть? Мной? - притворно разозлился Такус.
- Так больше некем, - совершенно серьезно ответил Еж.
- Это на самом деле похвала, - заметил Пэли. - Еж верит, что ты можешь закрыть собой солнце.
- А что? Я могу.
Такус гордо расправил крылья и попытался изогнуть шею так, чтобы убедиться в своем мнении, но не смог и чуть было не упал в воду. Руди негромко хихикнул, но быстро закрыл рот кончиком хвоста, когда орел выправил свое положение в воздухе и гневно воззрился на ламми-мэлей.
- Ладно, - щелкнул клювом Такус. - С вами пообщаешься - все перья вымочишь. Мягкой рыбы и легкого ветра. Я буду вас навещать.
С этими словами орел взмахнул крыльями, и в мгновение ока оказался где-то очень высоко в небе. Еж прикрыл лапкой глаза и посмотрел ему вслед, но разглядеть Такуса не смог, и вернулся к своей сверхважной работе - держать руль. В методичном вращении колес прошло время до полудня, а потом - с обеда до вечера. Еж давно уже закрепил руль в ступице досочкой, и смотрел то на
разбегающиеся за кормой волны, то на небо и светлые тучки, то на следовавшие за ними плоты, а когда все это надоедало - ложился и спал по чуть-чуть. На обед он, разумеется, проснулся, и на полдник, и на ужин тоже, а потом, когда ламми-мэли, вращавшие колеса почти весь день, начали укладываться на ночлег, Еж неожиданно понял, что спать больше не может. Это было весьма
неприятное осознание - потому что вокруг была ночь, в хатках на плотах засыпали ламми-мэли, и при этом бегать было почти некуда, делать - нечего, а шуметь - нельзя. Еж вздохнул и посмотрел на небо, как он всегда делал перед тем, как лечь спать на свежем воздухе. Но на небе висели всё те же звезды, что и раньше, Еж начал их считать, но два раза сбился, и бросил это занятие. Дошел до
носа плота и сел там. Потом он встал, развернулся и пошел вдоль бортика на корму, где неожиданно вспомнил о том, что на дальнем плоте есть много вкусной еды, огляделся - не видит ли кто - и аккуратно плюхнулся в воду. По-Ежиному, разумеется - то есть всем тельцем сразу, с растопыренными лапками и брызгами.
Впрочем, даже если его ламми-мэли бы и услышали, то все равно б не стали вылезать из хаток, чтобы выявить источник звука - они для этого слишком устали за день. Так что Еж спокойно доплыл до плота с едой, выбрался на него и пошел, крадучись, к ближайшей корзине с рыбой. По пути Еж наткнулся на непонятно откуда взявшийся большой плоский камень, перелетел через него и зачертыхался на своем Ежином наречии.
- Винкель, - послышался шепот. - А чего он ругается?
- Тише ты, Манкель, - прошептал кто-то в ответ. - Нас тут нет.
- Ну мне же инте-ресно, почему он ругается? И где мы, если нас тут нет?
- Потому что споткнулся об тебя. А мы тут есть, но нас как бы нет, понял?
- Нет, - ответил некто по имени Манкель.
Еж настороженно повернулся и всмотрелся в темноту, но ничего не увидел.
- Кто тут? - тихо, но очень смело спросил он и приставил лапку к уху.
Тишина.
- Я вас все равно вижу, - добавил он.
На плоту послышалось какое-то шуршание.
- Винкель, он нас видит, - сказал кто-то.
- Не видит, а слышит!
- А зачем говорит, что видит?
- Чтобы самый медленно думающий Черепах отозвался, - в сердцах воскликнул Винкель и чем-то зашуршал и заскрипел.
Поняв, что этот самый загадочный Винкель приближается к нему, Еж немедленно спрятался за ближайшую корзину с рыбой и принялся лихорадочно вспоминать, где на этом плоту находится хатка ламми-мэлей. А вспомнив, неожиданно осознал, что достаточно было б позвать на помощь. Еж вздохнул воздух поглубже... и понял, что на него внимательно смотрят четыре больших глаза, принадлежащих двум довольно большим, если судить по очертаниям массивных голов, существам.
- Мы просто мимо плыли, - сказал один из них.
- Ага, а потом Винкель зачем-то сюда повернул, - добавил второй.
- Отдохнуть немного, я думал, тут можно полежать и не грести, - сказал Винкель.
- Ты ж говорил, что мы плывем смотреть на плот?
- Ну да, - ничуть не смутившись, ответил Винкель. - Доплыть, посмотреть, отдохнуть и обратно, домой, пока этот неповорота никого не разбудил.
- А начем это вы приплыли, - подозрительно спросил Еж. - И кто вы вообще такие?
- Черепахи мы, - сказал "неповорота" Манкель, как будто бы это все объясняло.
- И что? - упер лапки в бока Еж. Он уже перестал бояться незнакомых гостей, и как раз вспомнил, что является Начальником Экспедиции.
- Мы сами по себе плаваем. Без плотов. А гребем лапами.
Винкель продемонстрировал Ежу лапу, которой было явно очень удобно загребать воду.
- Причем всеми четырьмя, - с гордостью добавил Манкель.
- Первый раз о таких слышу, - буркнул Еж.
- Так я ж потому и говорил, что нас нет, - закивал головой (только сейчас Еж разгядел, что у Черепах очень длинная шея) Винкель. - О нас на Отмели разве что Филин помнит, и вот теперь ты узнал.
"Это очень подозрительно", подумал про себя Еж. "Почему это о них никто не знает? Наверно, они сделали что-то плохое и прячутся. Завтра обязательно расскажу о них Пэли".
- Мы просто можем достать любую вещь со дна, - проворчал Манкель. - Знаешь, как надоедает, когда тебя постоянно просят нырнуть и поискать в иле какую-нибудь утонувшую мелочь?
- Нет, - честно ответил Еж. - На дне наверняка столько всего ценного! Я сам как-то достал фарфоровую тарелку. А сейчас мы как раз плывем доставать со дна банки с малиновым вареньем.
- А теперь представь, что ты достаешь варенье каждый день, и каждый день не для себя.
- Я не буду не для себя, - мигом надулся Еж.
- Вот и мы не захотели, - сказал Винкель.
- Винкель, а что такое варенье? - спросил Манкель.
- Не знаю, - ответил Винкель. - Спроси у Ежа.
- А откуда вы знаете, что я - Еж?
- Колючий - значит, Еж, - сказал Манкель. - Так что такое варенье?
Еж озадаченно потер лапкой за ухом. - Это такая сладкая штука, самое вкусное, что есть на Озере, и она плавает по нему в банках, - сказал он наконец.
- А из чего она делается? - спросил Манкель.
- Манкель, не позорь Черепах. Если варенье малиновое - то и делается из малины, - слегка раздраженно сказал Винкель. - Ты лучше скажи, где эта малина растет, - обратился он к Ежу.
- Она сразу в варенье в банке оказывается, - убежденно сказал Еж.
- Так не бывает, - задумался Винкель. - Впрочем, это неважно, и я знаю, у кого можно спросить. Ладно, нам уже пора, на самом деле. Манкель, поплыли обратно. Да, кстати, - повернулся Черепах к Ежу, - нас тут не было, ладно? А я тебе к той тарелке потом чашку найду.
Еж задумался было, правильно ли будет оставить в тайне появление Черепах, но решил, что раз они ничего с плотов не стащили, то их все равно что и не было, и кивнул в знак согласия головой.
- Вот и славно, - хмыкнул Винкель, и, шурша лапами по бревнам плота, подполз к бортику и без единого всплеска перевалился в воду. Манкель последовал за ним, но своим падением поднял приличную волну, к тому же забрызгав Ежа. Еж недовольно отряхнулся, и, чтобы утешиться, полез в корзину с едой.
Заснул он немногим позже - еда в очередной раз спасла Ежа от бессонной ночи - и проснулся на заре, под звуки волынки. Поняв, что его сейчас обнаружат, он широко открыл корзину с рыбой, всем своим видом изображая готовность выдавать рыбу на завтрак. К нему быстро выстроилась очередь, быстро превратившаяся в толпу. Еж щедро раздавал еду в протянутые со всех сторон лапы, смотрел на крайне довольных ламми-мэлей, и радовался, что здорово придумал, и никто не заметит его ночного заимствования.
Когда Еж закончил с этим делом и вернулся на головной плот, Пэли наклонился к нему и негромко сказал: - Утренняя порция вдвое меньше.
- Значит, это было и за обед тоже, - беззаботно ответил Еж.
- Я это тебе в обед напомню, - сказал Руди.
- Ты жадина еще побольше, чем Пэли, - заявил Еж.
- Это вряд ли, - ответил Руди, залезая в свое сиденье.
Еж посмотрел ламми-мэлю в спину, потопал к рулю и вздернул носик в сторону Пэли - куда, мол?
- Сейчас узнаем, - улыбнулся тот. - Привет, Ученый Рыб.
- И вам здравствуйте, молодые ламми-мэли.
Ученый Рыб появился рядом с плотом, как и прежде, держась за плавучую корзину. Вот только на сей раз на ней лежала совсем другая шляпа - совсем не та, которую помнил Еж.
- А почему шляпа другая? - не замедлил полюбопытствовать Еж.
- Та, старая - утонула, - с сожалением вздохнул Рыб.
- Ну и хорошо, - сказал Еж.
- Почему это еще хорошо?
- А не надо будет ритуалы устраивать перед тем, как чай пить. У тебя ведь в корзине есть чай? - спросил Еж.
- Допустим, есть - ответил Ученый Рыб. - Но это еще ничего не значит. И кроме того, - добавил он ехидно, - новая шляпа ничуть не хуже подойдет для Чайного Ритуала.
- Нет уж, - неожиданно поддержал Ежа Руди. - На каждую шляпу - по одному ритуалу. Если Чайная утонула, то и такого же ритуала не будет. А эту мы назначим шляпой поедания ягод. А лучше - капибарьего молока.
- Это моя шляпа, молодой ламми-мэль! - возразил Ученый Рыб. - И потом, в такую погоду капибарье молоко уже бы скисло, а значит, у вас его сейчас нет!
- У нас его и не было, - улыбнулся Руди.
У Ученого Рыба к этому моменту сложилось ощущение, что сухопутные-на-плоту смеются над ним. Он достал из корзины очки, внимательно посмотрел через них на лвух ламми-мэлей и одного Ежа, и пришел к мысли, что чувства его не обманывают. А если и обманывают, то совсем чуть-чуть. Даже самый разумный (по мнению Рыба) из троицы с командирского плота, Пэли - и тот улыбался, правда, глядя при этом в небо и что-то насвистывая. А уж про его нового помощника,
Руди, и про Ежа-злюку, и говорить было нечего. Самым обидным в этой ситуации было то, что Ученому Рыбу была позарез нужна та половина варенья, которую он вытребовал себе за указание залежей полных банок. Он уже давно хотел заполучить в пользование плавучий домик, такой, чтобы держался в воде наполовину погруженным, имел много места для вещей Рыба, и - обязательное условие - никогда не переворачивался. Мечты об этом домике с каждым солнцепроходом становились все ярче, а желание его иметь - все сильнее, и, с большим трудом
уговорив бобрров построить такое странное с их точки зрения сооружение, Ученый Рыб просто не мог позволить себе обижаться на ламми-мэлей до того, как варенье будет выужено. Так что он положил очки обратно в корзину и поплыл цеплять ее ко второму плоту, не желая находиться все время путешествия в непосредственной близости от не слишком-то почтительных ламми-мэлей и Ежа. В конце концов, чтобы указывать направление, Ученому Рыбу было вовсе не обязательно плыть во главе флотилии, да и желания быть во всем у него никогда не было. "Это ничего", думал он про себя, "мое дело тут на первый взгляд невеликое, показать и ждать, пока эти, в меху, достанут банки и отдадут половину. Выменяю себе на домик, напишу в нем правдивую историю, и все поймут - кто на самом деле руководил Экспедицией".
На втором плоту ламми-мэли были существенно моложе, чем на головном, и с энтузиазмом восприняли желание Рыба плыть вместе с ними. Они предложили вынуть часть вещей из корзины и переложить их на плот, и Ученый Рыб разрешил себя уговорить, чем немало поднял свое настроение. Он даже достал видавший виды, но все еще пригодный к использованию зонтик и отдал его ламми-мэлям. Временно. Да и корзина стала еще легче. Так он и пропутешествовал еще три дня, периодически показывая направление, пока флотилия не прибыла в нужное место.
- Ну и чем отличается это место от всех других? - нахмурившись, спросил Пэли.
- Тем, уважаемый ламми-мэль, что под нами Самое Глубокое Место на Озере, - подплыл поближе Ученый Рыб.
- Ага, - сказал Руди. - И на воде написано: "тут лежат банки".
Еж немедленно подбежал к бортику и начал высматривать слова в волнах.
- Руди, тут же ничего нет, - с обидой в голосе сказал он.
- А ты у Рыба спроси, он тебе покажет, - ехидно заметил Руди.
- Будь уважаемый Еж рыбой, - с достоинством ответил Рыб, - я бы ему показал.
- Вот еще, - буркнул Еж. - Ты так покажи.
- Хорошо, - ответил Ученый Рыб. - Ныряйте за мной. Но учтите, Еж: я только покажу направление, а на глубину поплывете самостоятельно.
Рыб выдохнул, вдохнул, и нырнул. Еж немедленно обхватил камень-якорь и перевалился с ним за борт. Практически сразу же он догнал Рыба, который махнул плавником куда-то прямо вниз, и поспешил на поверхность. Еж же устремился ко дну, все быстрее и быстрее, и ... вдруг веревка, которой был обмотан "якорь", кончилась. Еж тут же отцепился от нее, и поплыл ко дну, где среди водорослей проглядывал темный холмик. Если это и было то самое место с банками, то ничем, кроме них этот холм быть не мог, и Еж рванулся к нему изо всех сил. Ежиные лапки скользнули по чему-то гладкому и округлому, но на то, чтобы вытащить банку из груды уже не оставалось времени - у Ежа уже начинало гореть где-то внутри и шуметь в голове, и он быстро поплыл на поверхность.
- Выплыл, - громко крикнул Пэли и они с Руди вытащили Ежа на плот.
- Ну, уважаемый Еж, вы убедились в том, что это действительно то самое Место, Где Лежат Банки?
- Банки там есть, - ответил Еж и уселся на плот, всем своим видом изображая крайнюю степень задумчивости.
Руди посмотрел на Пэли - тот пожал плечами, мол, подождем немного, он сам все скажет, и ламми-мэли улеглись отдыхать. Через некоторое время Еж поднялся, залез на сиденье и принялся выдавать ценные указания.
- Делаем так, - начал Еж, - разматываем мою веревку, и складываем ее с якорной на том плоту (Еж указал лапкой на плот с воротом для вытягивания). Потом я спрыгну с якорем в воду, быстро доплыву до дна, обвяжу банку веревкой и подергаю за нее. После этого надо будет немедленно тащить нас наверх. Вот. Да, и еще - надо удлиннить якорную веревку. Вот на столько.
- Ты собираешься нырять за каждой банкой на эту глубину? - поинтересовался Пэли.
- Да, - гордо ответил Еж. - Я героический герой Озерных глубин!
- Это кто сказал? - спросил Пэли.
- Альса, - еще более гордо ответил Еж и выпятил животик.
- А она не сказала, что много нырять - вредно даже для таких героических героев?
- Нет, - ответил Еж, и заметно обеспокоился. - Пэли, но тогда надо что-то придумать!
- Уже, - фыркнул Руди.
- Что "уже", - недоверчиво посмотрел Еж.
- Уже придумали, - сказал Пэли. - Точнее, Руди придумал.
И ламми-мэли вытащили из ящика с инструментами странное устройство, весьма похожее на пять связанных за ручки сачков для выуживания пойманной рыбы.
- Кладешь по банке в в каждый сачок, дергаешь веревку, и мы тебя поднимаем, - объяснил Пэли.
Еж угрюмо завертел в лапках свою чудо-веревку, бросая косые взгляды на конструкцию ламми-мэлей.
- Это слишком просто, - сказал он наконец. - И неинтересно. Вы бы еще сеть предложили закинуть.
- Я думал, - ответил Руди. - Но у нас нет такой готовой сети, а делать новую, неизвестного размера, никто не стал.
- Так что мы остановились на этих сачках, - сказал Пэли.
- А как же слава Ныряльщика, Который не побоялся нырять в Глубину? - с досадой спросил Еж. - Где почет и уважение? Где...
- Еж, варенье! - быстро сказал Пэли.
- ГДЕ? - подпрыгнул на месте Еж.
- Под нами. И пока ты отказываешься героически вытаскивать на поверхность не по одной, не по две, а по целых пять банок сразу, варенье внизу безумно грустит, скучает, и страдает от отсутствия аппетита.
Еж подозрительно посмотрел на Руди, произнесшего эту тираду без малейшего перерыва, с абсолютно к тому же серьезным выражением мордочки.
- А почет, слава и уважение - будут, - добавил Пэли, уже успевший привязать веревку к кольцу, соединяющему сачки. - Эй, - закричал он в сторону второго плота, - плывите сюда.
Молодые ламми-мэли в двенадцать лап закрутили два больших колеса, и, разумеется, чуть не потопили командирский плот, заставив Пэли и Руди быстро отплыть в сторону, а Ученого Рыба - нырнуть. К тому же, чем больше плот, тем труднее его тормозить, так что плот-подъемник проехался туда-сюда еще пару раз, прежде чем остановился на нужном месте. Ученый Рыб немедленно кинулся проверять свою корзину, и обнаружил, что корзина-то на месте, а вот вещи, выложенные из нее на плот в некотором роде рассыпались по всей его поверхности.
- Они еще молодые, - успокаивающе сказал Пэли побелевшему от злости Рыбу. - И вещи ведь на самом деле только рассыпались, и не попортились ничуть.
- Они не попортились исключительно случайно!
- Случайно только вместо малины земляника вырастает, - нравоучительно сказал Еж.
Он как раз проходил мимо, волоча за собой по плоту связку сачков на веревке.
- Как-как вы сказали, - заинтересовался Ученый Рыб, мигом забыв про свои обиды.
Еж остановился и поднял правую лапку в указующем жесте.
- Случайно только вместо малины.., - сказал он. - Так говорил мой... моя... Не знаю. Не помню.
Еж неожиданно сел на плот и разрыдался. Но, стоило Пэли приблизиться, как Еж протер лапками глаза и встал.
- Я что-то забыл, - сказал он. - Что-то очень важное. Но я это обязательно вспомню. Только вот выберу правильное время для вспоминания.
- Правильный выбор места для воспоминаниям также очень способствует, - заметил Ученый Рыб.
Еж задумчиво посмотрел на Ученого Рыба, явно что-то решив, и побежал привязывать второй конец веревки к вороту. Пэли, скосив глаз, внимательно пронаблюдал за процессом, и, как только Еж отвернулся, кивнул Руди.
- Еж, - тут же сказал Руди, - я думаю, что вот эта ягода перед Погружением - самое то, что нужно.
Еж благосклонно принял ягоду, и не раздумывая, принялся ее лопать. В это время Пэли быстро размотал накрученную на ворот веревку и еще быстрее перевязал ее, как положено.
- Да, - сказал Еж, - это была правильная ягода.
С этими словами он подхватил вареньедоставалку, подошел к якорному камню и ухватился за него.
- Пэли, Руди, толкайте камень! И не забудьте: как только подергаю - сразу тащите!
На этот раз Еж достиг дна еще быстрее, чем в предыдущий раз - этот якорный камень был весьма приличных размеров и погружался с огромной скоростью. Еж только-только успел подумать, что самое главное - это чтобы веревки, якорная и вареньевая, не перепутались, как оказался точно над горкой заветных банок. Еж тут же нырнул прямо к ним и принялся заталкивать банки в сачки. Дело это оказалось гораздо более трудным, чем предполагал Еж, но тем не менее, он ухитрился запихнуть целых три штуки, прежде чем понял, что ему пора наверх. Он изо всех сил задергал за свою чудо-веревку, и она практически сразу пошла наверх - ламми-мэли ее, похоже, не только крутили воротом, но еще и тянули лапами. Чему Еж был весьма благодарен, хотя, конечно, не подал виду, когда выбрался на плот с добычей.
Увидев, что Еж уже выбрался, все ламми-мэли немедленно побросали кто ворот, кто веревку, и обступили Главного Ныряльщика Экспедиции.
- Всего три... - разочарованно сказал кто-то из молодых ламми.
- Ты и одной полной небось никогда не видел, - тут же огрызнулся Еж.
- А три существенно лучше чем одна, - добавил Пэли. - Выньте банки и оттащите их к центру плота, а потом достаньте якорь.
Бросая весьма заинтересованные взгляды на банки, ламми-мэли принялись вытягивать якорь из воды.
- Ну, за сегодня управимся, - сказал Руди.
Еж с негодованием посмотрел на рыжего ламми.
- Если кто-то думает, что это так легко, он может сплавать за банками сам!
- Как, разве героический герой не может все сделать быстро? - ехидно заметил Руди.
- Героический герой может. Но... - Еж замялся, - как Начальник Экспедиции я не могу все время нырять. Потому что должен ру-ко-во-дить.
- И сколько же раз сегодня будет нырять Начальник Экспедиции?
- Два, - сказал Еж. - Или три. Ну никак не больше четырех.
На самом деле, он нырял в этот день целых пять раз, последний раз совсем уже перед сумерками, когда под водой уже почти ничего не было видно, и вытащил на поверхность три полных лапки и один хвост банок.
- Там еще много, - авторитетно заявил Еж, деловито поглощая двойную-с-добавкой, как положено Ныряльщику, порцию ужина. - Очень много. Больше, чем пять раз по столько (Еж выставил свободную лапку в сторону и растопырил пальцы). Даже я не смогу все это быстро достать.
- Ну завтра-то все достанете, - горящими глазами глядя на усталого, но очень довольного Ежа, спросил один из молодых ламми-мэлей.
Еж проглотил ягоду и ответил:
- Завтра я достану пять лапок, не больше. Но потом устану и лягу спать.
- Там еще столько банок... - завороженно прошептал все тот же ламми.
- Ага, - сказал Еж, сложил лапки на пузике и сладко-мечтательно зажмурился.
- Спорим на ложку варенья, что он мечтает о том, как заберет себе все банки, толкнул Руди Пэли в бок.
- Если ты так хочешь запростотак ложку варенья, я тебя потом угощу, - ответил Пэли.
- Это если тебе что-нибудь достанется, - съехидничал Руди. - Желающих-то много.
- И варенья много, - зевнул Пэли. - Ты столько никогда не видел, спорю на... ложку варенья.
- Похоже, ты тоже хочешь варенья, не шевеля хвостом, - с притворной обидой сказал Руди.
- Если кто и хочет, не шевеля, так это наш Ученый Рыб. Он только показал место, а заберет половину.
- Позвольте, - послышался голос Рыба, - как это - не шевеля? Я обплыл всю отмель в поисках этого места и потратил на это три водохолодания.
- А нашел случайно, не так ли?
- Это совершенно неважно, - махнул плавником Рыб. - Имеет значение лишь результат - то, что именно я нашел это место, и именно я показал его вам.
- Вы мешаете мне планировать действия Экспедиции на завтра, - не открывая глаз, сказал Еж. - И вообще, уже темно, а раз темно - пора спать. Срочно отнесите меня на наш плот.
- Руди, ты знаешь, какой самый лучший способ переноски Ежей? - спросил Пэли.
- Знаю, - ответил тот. - Но Еж обидится.
- Я обижусь, - немедленно сказал Еж.
- А мы тебя покатим, как совсем недавно, - предложил Пэли.
- Вот ведь злюки, - забурчал Еж и встал. - Никакого почтения к Начальнику Экспедиции.
Еж нехотя сделал пару шагов, и перевалился через бортик, оказавшись на своем плоту, состыкованном на ночь с остальными. "Ныряешь тут, устаешь, а они даже помочь добраться до хатки не могут. Хорошо хоть еду не жалеют." Еж улегся на сухие листья, служившие ему постелью и довольно зашебуршал ими, устраиваясь поудобнее.
Спустя некоторое время туда же заявились Руди и Пэли и стали укладываться на ночлег, стараясь в потемках не задеть уже заснувшего Ежа. Пэли достал свою заветную коробочку с сигарами, и уселся с Руди с подветренной стороны плота.
- А у нас на плотвище курят трубки, - сказал Руди. - И табак у нас более мягкий.
- Да у вас там вообще не жизнь, а счастье, - усмехнулся Пэли. - А тем, кто живет в хатках посреди Озера, выбирать не приходится. Хочешь чего-то, помимо рыбы - изволь сплавать на Отмель. Три дня туда, три обратно, а хватает на пару раз поесть.
- Потому что ты раньше Снати кормил.
Пэли нахмурился и ничего не ответил.
- Пэли, ты ведь наверняка после Экспедиции куда-нибудь еще поплывешь?
- Не знаю, - сердито ответил Пэли. - Не знаю. А что?
- У тебя домик твой пустует. Я бы в нем пожил. Ну, пока ты не вернешься. Я бы заодно проверил теорию Мати - помнишь, я тебе рассказывал - про разведение рыб в садках.
Пэли выдохнул колечко дыма.
- После Экспедиции поговорим. А сейчас спать. У нас рыба кончается, завтра отплывем в сторону и будем ловить.
Утром они так и сделали. Сразу после завтрака Еж перебрался на плот с воротом, а Руди и Пэли поплыли на восход, пообещав привезти свежей рыбы на ужин. Но к месту добычи банок со дна они вернулись только в сумерках, когда ламми-мэли во главе с Ежом уже заканчивали вечернюю трапезу.
- Вернулись, - буркнул Еж, когда Пэли пришвартовал свой плот. - А если б у нас еды совсем не было? Чем бы мы подкреплялись во время нашей трудной, а для кого-то - и очень опасной работы?
- Но у вас же была еда? - удивленно спросил Руди.
- Ты ничего не понимаешь, - вредным голосом сказал Еж. - Это как будто бы не было. Ее ведь могло не быть.
- Не могло, - мотнул головой Руди. - Пэли ее заготовил достаточно, и за свежей мы поехали за-бла-го-вре-мен-но.
- Я всегда говорил, что ламми-мэли жуткие зануды, - пробурчал себе под нос Еж.
- Не ворчи, - засмеялся Пэли. - Лучше скажи, сколько банок достал за сегодня несравненный Ныряльщик.
- На лапку больше, чем вчера, - ответил Еж. - А завтра будет меньше, ых.
- Устал наш Ныряльщик, - ни к кому конкретно не обращаясь, громко сказал Руди.
- Банки песком занесло, - встрял один из молодых ламми. - Так сказал наш Начальник Экспедиции!
- Правда, что ли, Еж? - спросил Пэли.
- Завтра банок будет меньше, - мрачным тоном заявил тот. - А послезавтра еще меньше. И это если я смогу их достать.
- А сколько их там вообще осталось? А то может ну их, и плывем обратно? - спросил Руди.
Еж надолго задумался, что-то явно считая в уме, и наконец ответил: - Две лапки занесенных песком наполовину. И под ними наверняка есть.
- Достанем верхние и поедем на Отмель. Нам уже вполне хватает, чтобы раздать каждому, кто помогал, и чтобы при этом себе осталось, - заявил Пэли.
- Вот еще, - буркнул Еж. - Ты как всегда забыл, что нам еще этому Рыбу половину надо отдать. Так им - Еж кивнул головой в сторону молодых ламми - даже по банке не наберется.
- Кто-то колючий себе, конечно, две, а то и три лапки возьмет, а? - ласково спросил Пэли.
- Возьмет, - тут же ответил Еж. - Потому что пауку за веревку дай, с бобррами за работу поделись, Филину за советы принеси!
- И себе за ныряние возьми, - улыбнулся Пэли. - Еж, мы ж не хотим, чтобы ты утонул, вытаскивая совсем-совсем недоставаемые банки.
- Героические герои не тонут, - вздернул носик Еж. - Особенно такие, как я. И у меня есть план!
- Он достанет ВСЕ банки, - восторженно воскликнули молодые ламми-мэли хором.
- Вот, - указующим жестом поднял лапку Еж. - А теперь давайте свежую рыбу, а то я опять проголодался.
- Рядом с банками он снова становится прежним, как до Отмели, - сказал Пэли Руди на ухо. - И лопает втрое.
Рыжий ламми посмотрел на Ежа, с аппетитом уплетающего приличных размеров рыбину, и ответил : Ну так он и работает втрое. И без него тут делать нечего было бы - ты ж не хуже меня знаешь, что мы нырять не умеем.
- Мы и варенье не так уж любим, - усмехнулся Пэли.
- Ты, может, и не любишь, а вот наша команда несколько другого мнения, ты посмотри, как они на банки глядят. Тем более, что они слышали ежиные обещания достать еще банок. Так что мы тут останемся до тех пор, пока Еж не успокоится.
- И когда ж он успокоится, по-твоему?
- Не завтра точно. Может, послезавтра. Или через пару дней.
Все так и вышло. На следующий день Еж нырял восемь раз, причем первые четыре - без сачков, только чтобы расчистить песок вокруг банок, и достал, как обещал, две лапки банок. Молодые ламми-мэли встречали каждую банку оглушительным криками, еще бы - ведь Еж сказал, что сегодняшний день добавит каждому по пол-банки! Так что на большом плоту царило радостное возбуждение, прерываемое, впрочем, почтительным молчанием, когда Еж изволил отдыхать после очередного погружения. Последнюю пару банок Еж достал, когда было уже далеко за полдень. Ламми-мэли немедленно объявили полдник, и расселились вокруг Начальника Экспедиции, получившего, как обычно, двойную порцию и рассказывающего о своем редком умении нырять и не тонуть.
- Вот и почет-слава-уважение, - усмехнулся Пэли, глядя на собравшихся вокруг Ежа ламми-мэлей. - А то он так переживал, что ему не достанется.
Руди фыркнул.
- Он мог бы еще пару раз нырнуть. Солнце еще не опустилось, а он уже улегся отдыхать.
- Да ладно тебе, мы что - торопимся куда?
- Нет, мне просто...
- Завидно, - закончил фразу Пэли. - На Отмели ты придумал планер и все восторгались тобой. А тут ты просто работаешь со всеми. И это тебе обидно, тем более, что сачки соединить придумал ты. Так?
- Как это забавно - один ламми учат другого жизни и оба так увлечены, что никого не замечают, - послышался голос откуда-то сзади.
- Привет, Такус, - обернулся Пэли. - Ты научился не хлопать крыльями, когда приземляешься?
- Я всегда это умел, - гордо сказал Такус. - Ну, что у вас тут нового?
- Пэли, он спланировал, - нахмурился Руди.
- Ну да, - явно довольный собой, ответил Такус. - Знаете, как здорово - лететь, не шевеля крыльями, когда тебя несет воздух?
- Еж знает, - сказал Руди.
- Колючка-то? А, мы с ним там встречались. Прикольно - мелкий, колючий, а все туда же, в небо, на хилой конструкции, и с земли веревкой держат.
Пэли нехорошо прищурился.
- А по другому никак, - начал он. - Если ты летишь вверх, и ничего не делаешь, тебя надо поддерживать снизу, а если планируешь вниз, и опять-таки ничего не делаешь - то просто упадешь.
- Орлы не падают, - щелкнул клювом Такус. - И хватит на эту тему. Вы так и не ответили - как у вас дела, а я, между прочим, сюда довольно долго летел.
- Да хорошо все, - ответил Пэли. - Достали прилично так банок, остальные в иле, Еж их завтра будет пытаться выковырнуть.
- Это так трудно?
- А ты не пробовал дышать под водой? - ехидно спросил Руди.
Такус удивленно воззрился на рыжего ламми-мэля.
- Я ж захлебнусь.
- Еж тоже. А он у нас единственный, кто вообще может нырять. У нас-то шерсть намокает.
- И что?
- А то, что надо доплыть туда, вытащить из ила банку, и выплыть обратно. Причем живым.
Такус задумчиво посмотрел в воду, увидел там свое дрожащее отражение, и немедленно повернулся обратно к ламми-мэлям.
- На Отмели что, никого не нашлось, кто б нырял получше?
- Ты сам-то знаешь?
- Разве что бобрры, - ответил Такус после некоторого замешательства.
- Мы спрашивали. И каждый бобрр заявил, что нырять, да еще ради варенья - это не для него, - вздохнул Пэли.
- Но ту часть варенья, что вытребовал себе Рыб, они заберут, - вставил Руди.
- Хм, хм... Кажется, я видел у бобрров одну штуковину... - задумчиво пробормотал себе под клюв Такус, и, прежде чем ламми-мэли успели задать вопрос про эту штуковину, подпрыгнул в небо и улетел в сторону Отмели.
Пэли посмотрел ему вслед и развел лапами, а затем перевел взгляд на компанию молодых ламми. Как он и думал, те даже не заметили, что к ним прилетал орел, продолжая увлеченно слушать россказни Ежа. "Я ничуть не удивлюсь", мрачно подумал Пэли, "если кто-нибудь из них захочет попробовать нырнуть. Я ж за всеми не услежу , их восемь, а я один".
- Ночь скоро. Может, ляжем спать на том плоту?
Пэли оторвался от своих раздумий и взглянул на Руди. Тот сидел и озабоченно смотрел на молодых ламми-мэлей.
- Думаешь, ночью могут нырять начать?
- Ага. Когда мы заснем. А если мы к ним на плот переберемся, может, и не рискнут.
Два ламми-мэля переглянулись и полезли на соседний плот. Еж как раз заканчивал свой весьма длинный рассказ, (ну или он просто устал говорить - да-да, такое тоже иногда случалось) и помахал Пэли и Руди лапкой.
- А мы тут уже всё-всё обсудили, - радостно заявил Еж. - Мы решили попробовать нырнуть все вместе!
Пэли и Руди переглянулись и старший ламми-мэль тяжело вздохнул.
- Ты, конечно, сказал о том, что ночью нырять нельзя? - быстро нашелся Руди.
- Э.. Ну.. Нет, - честно ответил Еж.
- Ну так скажи, - ласково улыбнулся Руди. - Прямо сейчас.
Еж несколько недовольно глянул на рыжего ламми, но все же повернулся к внимательным слушателям и важным тоном произнес:
- И еще: не ныряйте ночью. Это очень опасно, потому что... темно. Вот.
- Теперь можно ложиться спать, - преувеличенно широко зевая, сказал Пэли.
Спустя совсем небольшое время вся команда плотов крепко спала. Первым уснул Еж, потом молодые ламми, а дольше всех бодрствовали Пэли и Руди, на тот случай, если найдется кто-нибудь притворяющийся спящим, чтобы нырнуть, пока никто его не видит. Но время шло, а никто не вставал и не крался к бортику, и Пэли с Руди потихоньку заснули тоже. Прошло еще немного времени и на поверхности воды, совсем рядом с плотами всплыли два существа. Они беззвучно сделали круг вокруг флотилии, не переставая при этом глядеть на спящих ламми-мэлей, и остановились, явно обдумывая дальнейшие действия.
- Винкель, - сказал один из них, - они уже почти все достали.
- Я вижу, - ответил Винкель. - А те, что на дне, почти и не вытянуть.
- Ты что, предлагаешь достать? - удивился Манкель.
- Нет, конечно. Только чуть-чуть разгрести песок.
- Зачем это еще?
- Чтобы этим, на плотах, достать было легче. Потом мы найдем Ежа и попробуем варенье на вкус. А чем больше банок он достанет, тем больше даст на пробу.
- Тогда почему мы не возьмем эти банки себе и не попробуем это варенье сами?
- Манкель, - вздохнул Винкель. - Посмотри на свои ласты. Ты банку открыть сможешь?
Манкель неуклюже перевернулся на спину и вытянул ласты к небу, чтобы разглядеть их при свете луны.
- Я могу попробовать, - сказал он наконец.
- Даже и не пытайся, - мрачно ответил Винкель.
- Это почему?
- Я уже пробовал. Никак. Либо выскальзывает, либо ломается. А со стеклом невкусно, да и варенье в воде расплывается. Так что ныряй за мной.
- Зачем нырять?
- Манкель, я уже говорил - разгрести песок и выдернуть водоросли.
- Тогда давай вынем банки, и поставим их на песок.
- Хорошо придумал. Чтобы все поняли, что ночью тут кто-то был. За мной, Манкель!
И Винкель быстро нырнул, чтобы Манкель не успел ничего возразить. "Еж и так удивится, когда узнает, что банки частично откопаны", думал Винкель, старательно расчищая озерное дно вокруг горловин банок, "не хватало еще их целиком откапывать."
Еж действительно очень удивился, когда назавтра нырнул, чтобы начать подготовительные работы, и увидел торчащие из дна горлышки банок, еще вчера практически полностью покрытые песком. Впрочем, его удивление длилось почти сразу же сменилось радостью и он поспешил на поверхность делиться хорошей новостью. Потому что теперь выполнение его Плана стало совсем простым. А заключался он в том, что Еж планировал обвязаться своей чудо-веревкой, на дне ухватиться за банку и подать знак ламми-мэлям, чтобы вытаскивали. Еж не без основания считал, что банку достаточно пошатать в ее песчаной норке, а потом сильно дернуть, чтобы она выскочила из дна почти что сама, а там уж дотащить ее до поверхности будет так же просто, как выпить кувшин киселя. Нельзя сказать, что Пэли был в восторге от такого плана, но лучшего у него не было, и веревку на Еже он завязывал самолично, своим любимым узлом - так чтобы Еж мог дернуть за свободный конец и тем самым распустить узелок, если вдруг что-то не заладится.
- Сегодня мы cможем закончить Экспедицию, - важно сказал Еж глядящим на него ламми-мэлям, и под их нестройное "Ура!" вывалился за борт.
Молодые ламми-мэли как по команде бросились к бортику, чуть не перевернув плот, и уставились вниз, в воду, наблюдая, как Еж стремительно исчезает из виду. Пэли шикнул, и двое из них вернулись к вороту и ухватились за него, а остальные взялись за веревку и застыли в ожидании. Руди присел с веревкой рядом и положил на нее лапу. Совсем скоро веревка задергалась, Руди, как было оговорено, досчитал про себя до трех, а потом быстро отскочил и крикнул: - Тяни!
Надо сказать, что его крик был лишним - ламми-мэли дернули за веревку, как только Руди от нее отскочил, и быстро-быстро потащили ее на себя. Пэли подхватил показавшегося из воды Ежа за банку и поставил их (Еж банку не отпустил) на плот.
- Там осталось ровно на две лапки и еще одна, - сообщил Еж, как только отдышался.
- Это до вечера нырять.
- Угу, - засопел Еж. - Если меня пополам не разорвет.
"Это он шутит так, что ли?", недоуменно подумал Пэли. "Не очень-то на него похоже... Хотя Еж на Отмели очень сильно изменился."
Руди глянул на о чем-то задумавшегося Пэли и пошел за подкрепляющими ягодами для Ежа. Еж их, разумеется, быстро слопал и потребовал добавки, но Руди высказал мнение, что излишнее количество еды может затруднить процесс ныряния. Еж по привычке забурчал про ламми-жадин и улегся отдыхать - чуть-чуть, исключительно для должного усвоения ягод - а потом снова полез в воду.
После девятой добытой со дна банки Еж развязал узел на себе, сделал пару шагов по плоту и растянулся на нем, раскинув лапки в стороны.
- Рыбки? - предложил Пэли
- Не хочу, - буркнул Еж.
- Свеженькой, - добавил Руди.
- Не буду, - вздохнул Еж и сел.
- Что с ним? - робко спросил один из молодых ламми Пэли.
- Устал, - ответил Пэли.
- Устал, - подтвердил Еж.
Он встал, подошел к бортику и с отвращением уставился в воду.
- Завтра достанем, - сказал Пэли.
- Там одна осталось, последняя, - фыркнул Еж.
- Ну и что?
- Оставлять на завтра - неправильно. Сейчас отдохну - и достану.
- Зачем?
Еж шмыгнул носом.
- Я этим, - он махнул лапкой за спину, - обещал. Надо сделать.
- Ну скажешь им, что "в связи с погодными условиями", или что-то похожее...
- Нет, - гордо вздернул носик Еж. - Я все сделаю сегодня. И буду потом спать весь завтрашний день.
- Ну, как знаешь, - покачал головой Пэли, и, отойдя к Руди, сказал ему: - готовь еще одно погружение. Только проверь все получше.
- Да вроде все нормально, - сказал Руди, глядя, как Еж медленно идет к своей веревке и еще медленнее берет ее в лапки.
- А ты все равно проверь.
- Говорил же, все в порядке, - заворчал себе под нос Руди, склонившись сначала над воротом, потом над узлом на нем, а затем пропустив всю веревку через лапы.
- Раз в порядке, тогда пошли, - как можно бодрее сказал стоявший рядом Еж, и потопал с веревкой к Пэли, чтобы тот завязал на нем узел.
На этот раз Пэли превзошел сам вебя, обвязав Ежа не только посередине, но и через лапки, чтобы тому при выдергивании было не так неудобно. И если раньше при рывке веревка врезалась в животик Ежа, то теперь она бы просто сильно дернула его в верхней части тельца, и Пэли посетовал на собственную недалекость, что не придумал эту конструкцию раньше. Обхватив камень-якорь, Еж тяжело вздохнул и в последний, как он надеялся, раз упал в воду.
В это погружение все с самого начала пошло не так. Веревки - якорная и Ежиная - перепутались, но обнаружилось это только тогда, когда Еж уже уцепился за банку и подал сигнал наверх. Ламми сразу поняли, что веревки спутались, и вдесятером потащили обе сразу, но якорь шел вверх с большим трудом. У Пэли мелькнула было мысль перерезать якорную, чтобы она выскользнула вниз под весом камня-якоря - но как узнать, не спутались ли веревки так, что привязанного Ежа утянет на дно?
Правильным ответом было "никак"; и, пока Пэли соображал, что делать, Руди отпустил веревку и прыгнул в воду, надеясь, что Еж догадался распустить узел своей обвязки и его удастся подхватить где-то ближе к поверхности. О том, что ламми-мэли умеют плавать только рядом с плотами и хатками, и при этом весьма недолго, Руди предпочел на время забыть.
Рыжий ламми-мэль изо всех сил заработал лапами, вытянувшись в струнку вдоль уходящих на дно веревок. Где-то там, внизу, должен был быть Еж, и Руди таращил глаза изо всех сил, пытаясь увидеть что-то этакое, округлое и колючее, если, конечно, под водой можно было бы разглядеть иголки, в чем ламми-мэль уверен не был. Но вода вокруг Руди уже ощутимо потемнела, а Ежа видно не было, и тогда Руди рванулся ко дну, прекрасно понимая, что еще чуть-чуть... и в этот момент он увидел Ежа, отвязавшегося и пытающегося вытащить на поверхность последнюю банку с вареньем. Что было совершенно невозможно, поскольку Еж и без того был под водой слишком долго, и, плывя вверх, на самом деле, не замечая этого, медленно погружался. Руди медлить не стал - он ухватил Ежа за лапку и, помогая себя хвостом, развернулся к поверхности. Банка отскочила чуть в сторону и пошла ко дну, а ламми-мэль поспешил наверх, туда, где темным пятном виднелся плот. Плыть с одной лапой было очень тяжело, и кто знает, смог бы Руди выбраться на поверхность, если б остальные ламми-мэли не попрыгали в воду и не вытащили их с Ежом.
Потом Руди выжимал шерсть и смотрел, как остальные ламми суетятся вокруг Ежа. Тот долго кашлял водой, а потом уронил голову на плот, и даже стал как-то меньше с виду. Пэли наклонился над ним, убедился, что Еж дышит, и отошел в сторону.
- Ничего, жить будет, - сказал Пэли Руди. - Полежит и встанет.
- За ним приглядывать надо, - нахмурился Руди.
- С ним уже не ничего не будет, раз сейчас живой, - спокойно ответил Пэли. - Ты
сам-то как?
- Нормально, - махнул хвостом Руди. - Холодновато только малость.
- Ну, согреться просто.
Пэли неожиданно хихикнул.
- Ты ж теперь герой. Может, не очень героический, но герой. Тебе надо повесить медаль и наградить внеочередным вареньем.
- Лучше чаем, - поежился Руди.
- Чая нет. Есть только кисель. Греть?
- Угу.
Пэли отдал распоряжение и повернулся обратно к Руди.
- Кстати, - начал он явно более громким голосом, чем обычно говорил, - ты не слышал о варении, которое вкуснее малинового? Мне говорили, что оно делается из синих ягод, и не только крайне приятно на вкус, но и очень полезно.
- Это совершеннейшая неправда, - послышался чей-то еле слышный голос.
Пэли подмигнул Руди.
- А еще говорят, что если запивать ягоды молоком капибар, может случиться непоправимое!
- Какое еще непоправимое? - донесся все тот же голос, но уже несколько громче.
- Утверждается, - громко сказал Пэли, - что в этом случае весь следующий день не хочется есть!
- Враки, - уверенно сказал Еж, переворачиваясь на животик. - Есть хочется каждый день минимум три раза. А если что-то делать - то и чаще. Где мой обед и ужин?
- Живой, - удовлетворенно констатировал Пэли.
- Ура! - закричали собравшиеся вокруг Ежа молодые ламми-мэли.
- Конечно, живой. А иначе и быть не могло, - возмутился Еж и попытался встать, но почему-то очень быстро отказался от своего намерения. - Я буду есть здесь, - быстро добавил он. - Скорее несите мне обед и ужин и приз за окончание Экспедиции.
- Она не совсем закончена, - тихо сказал Руди.
Еж, уже начавший было поглощать свой обед, отложил в сторону рыбу, и посмотрел на Руди.
- Как это не закончена?
- Как-как, - махнул хвостом Пэли. - Последняя банка-то все еще на дне.
- Не может быть, - уверенно сказал Еж. - Я все достал.
- Это Вас достали, в некотором роде, - вкрадчиво заметил Ученый Рыб.
С того момента, как Руди прыгнул в воду, Рыб плавал где-то за плотами, а вот теперь объявился рядом с ламми-мэлями.
- Кто достал? - удивился Еж.
- Руди, - ответил Пэли.
- Зачем?
- Он тебе помогал выбраться, - быстро ответил Пэли.
- Потому что Вы, извините, почти утонули, - добавил Ученый Рыб, словно не замечая попытки Пэли не рассказывать о произошедшем подробно.
Еж насупился и исподлобья посмотрел на Пэли. Тот развел лапами и вздохнул.
- А банка? Последняя банка? Что с ней?
- Лежит на дне. И тебя и банку сразу я бы не вытащил, - сказал Руди. "Тебя одного-то еле-еле удалось", подумал он про себя.
- Я ее сейчас достану, - смело заявил Еж и встал.
- Не торопись, - засмеялся Пэли и легонько дернул Ежа за хвост.
- Я обещал сегодня завершить Экспедицию, - заявил Еж. - Пусти немедленно!
Пэли два раза кивнул головой, но хвост не отпустил.
- Пусти, - Еж посмотрел в небо, явно что-то вспоминая, - чудовище с мягкими иголками, и...
- дай мне геройски пропасть, - закончил Пэли. - Я помню.
Еж громко фыркнул и сел обратно.
- Я не смогу заснуть, пока банка будет там, - он указал лапкой куда-то вниз и исподлобья посмотрел на Пэли. - И вообще, почему мне не налили киселя?
- Еж, не капризничай. Начальнику Экспедиции это не пристало.
- Тем более, что банку я достану.
Все посмотрели на Руди, несколько неожиданного для самого себя сказавшего эту фразу.
- Ну да, - развел лапами рыжий ламми-мэль. - Нырну и достану.
И он с сомнением посмотрел в воду. Молодые ламми тут же ухватились за веревки, так и не вытянутые до конца, потому как Пэли скомандовал прыгать на помощь Руди. Сам же Пэли с сомнением посмотрел на друга, но ничего не сказал, сочтя, что тот сам знает, что делает.
- Пэли, мне нужен самозатягивающийся узел, - сказал Руди, когда обе веревки были вытянуты и распутаны.
- Зачем? - удивился тот.
- Банка ведь выдернута из дна, - ответил Руди. - Я накину на горлышко петлю, затяну, и вы потащите меня вместе с ней.
- Темнеет уже, - посмотрел на небо Пэли. - Внизу совсем света не будет. А тебе надо будет и найти банку, и привязать петлю... Ты уверен, что это хорошая идея?
- Угу, - кивнул Руди, хотя весь его вид говорил об обратном.
- Я засну, - вдруг сказал Еж. - Подумаешь, банка на дне. Засну. Правда-правда. Не надо из-за меня нырять.
- Прыгай, Руди! Покажи, как мы умеем нырять! Давай! - закричали вразнобой молодые ламми-мэли, и запрыгали по плоту, кувыркаясь и делая стойки на головах.
Руди посмотрел на них и понял, что отказаться уже не сможет.
- Если получится, придется их завтра учить, - как бы в сторону сказал Пэли, подавая рыжему ламми веревку с заказанным узлом.
- Я им скажу, что это очень трудно, и надо сначала вырасти, - ответил Руди.
- Ну-ну, - сказал Пэли. - Ну-ну. Хорошего погружения. Выныривай поскорей, нам тоже пора ужинать.
- Хорошо, - улыбнулся Руди, зажал веревочную петлю в лапе и сел на якорный камень, знаком показав, что теперь его надо спихнуть с плота.
- Аккуратнее, - крикнул Пэли, увидев, с каким энтузиазмом остальные ламми бросились выполнять команду Руди, но его восклик запоздал - рыжий ламми-мэль успел только прикрыть глаза, как оказался под водой. Причем довольно глубоко под водой - ламми весят гораздо больше ежей, так что у дна Руди оказался мгновенно, и практически сразу увидел очертания банки. Та лежала чуть в стороне, и ламми-мэль, отцепившись от якоря, в три гребка доплыл до нее и
накинул на горлышко петлю. Плыть наверх, особенно держась за вытягиваемую веревку было легче легкого, и на плоту Руди оказался гораздо раньше, чем почувствовал, что ему не хватает воздуха.
- Вот и все, - с гордостью сказал Руди, поднимая над головой банку.
Молодые ламми-мэли с криками восторга подхватили Руди, невзирая на то, что он был еще мокрый и подбросили его в воздух - Пэли едва успел поймать выпавшую банку.
- Дай ее сюда, - буркнул Еж, и заграбастал банку себе, после чего взобрался на бочонок с рыбой и громко откашлялся.
Ламми-мэли тут же перестали подбрасывать в воздух Руди и все, как один, уставились на Ежа.
- Как Начальник Экспедиции объявляю Экспедицию законченной!
- Ура! - закричали ламми-мэли, и немедленно устроили игры в Главный-на-Отмели в ее водной разновидности, со скидыванием с плота вместо спихивания с холмика. Пэли и Руди чудом успели отскочить, и, не будучи затянутыми в образовавшуюся кучу-малу, подошли к Ежу.
- На самом деле, Экспедиция еще не закончилась, - негромко заявил Пэли.
- Это почему еще? - буркнул Еж, не отрываясь от крайне важного дела - разглядывания добытой Руди банки.
- Потому что мы еще не вернулись на берег и не поделили банки.
При слове "поделили" Еж неожиданно обхватил банку всеми лапками сразу и посмотрел куда-то в сторону.
- Кстати, если считать, что Экспедиция закончилась, то понятно-кто больше не ее Начальник, - как бы между делом добавил Руди.
- Варенье отбирают, - засопел Еж и отвернулся. - Из Начальников гонят. Вот уплыву один и не скажу, что в этой банке лежит Что-то Очень Важное!
Руди с Пэли переглянулись и обежали Ежа с двух сторон, но тот быстро повернулся обратно. Руди сделал знак Пэли, чтобы тот оставался на месте, и вновь обежал Ежа. Тот хитро шмыгнул носом и повернулся наполовину, да еще и накрыл банку собой.
- Может, ты его подержишь? - предложил Пэли.
- Я его один раз уже держал, - ответил Руди. - Теперь твоя очередь.
- Я лучше подожду, - сказал Пэли, и добавил совсем тихо: - Он ее все равно сейчас покажет.
- С чего бы? - так же тихо спросил Руди.
- Потому что крышку банки наверняка заклинило под водой. Я вчера попробовал одну открыть, да так и не смог. А эта банка еще и под песком лежала.
Со стороны Ежа в этот момент донесся жуткий скрежет, а затем невнятное бормотание. Пэли подмигнул Руди и принялся усердно смотреть в какую-то крайне интересную точку на вечернем небе. Руди последовал было его примеру, как вдруг понял, что кто-то топочет лапами рядом с ним. Руди опустил голову и увидел крайне недовольного Ежа. Еж шмыгнул и сунул Руди в лапы банку.
- Сам вытащил - сам и открывай, - буркнул тот.
- Позвольте, - послышался от воды голос. - Мы еще не поделили банки, я даже не знаю, сколько всего достали, а вы уже собираетесь открывать.
- Это будет моя, - объявил Еж и подтолкнул Руди лапкой. - Руди, открывай.
- Завтра, Еж, - ответил тот. - Не видно уже почти ничего.
- Тогда ее надо унести на наш плот, - заявил Еж. - Моя банка с чем-то очень ценным внутри должна храниться в самом надежном месте.
- Я запишу, что вы забрали одну банку! - воскликнул Ученый Рыб.
- На чем? - поинтересовался Пэли.
- Ну хорошо, тогда просто запомню, - не отступил Рыб.
- Ночь длинная, до утра можно и забыть, - прищурился Пэли.
- Не волнуйтесь, молодой ламми-мэль, - с достоинством ответил Ученый Рыб и потянулся к своей корзине за своим пенсне, гордо надев его и осмотрев по очереди Пэли, Руди и Ежа. - Я не забуду. Завтра мы будем считать и делить банки.
И, что самое обидное, он действительно не забыл. Солнце только-только начало вставать, как Ученый Рыб пристроился у маленького плота в ожидании пробуждения Начальника и Капитана. А они все спали и спали, хотя остальные ламми-мэли уже давно проснулись и принялись рыбачить прямо на этом месте, никуда не отплывая. Наконец Рыб не выдержал и начал незаметно, как ему казалось, раскачивать плот. Причем через совсем небольшое время ему удалось добиться желаемого результата - Еж заворочался и сел, протирая лапками глаза. Впрочем, может, это он просто наконец-то выспался после тяжелого вчерашнего дня. Вслед за Ежом зашевелилс
Пэли, а потом и Руди, они встали и наклонились к воде умываться и тут же заметили Рыба, методично постукивавшего правым плавником по плоту. Ученый Рыб всем своим видом показывал, что весьма долго ждал и крайне этим недоволен, но... Пэли заявил, что заниматься важными делами он на голодный желудок не будет.
- А зачем тебе прямо сейчас считать и делить? - поинтересовался Пэли, запивая завтрак киселем.
- А вдруг по дороге их количество каким-то случайным образом уменьшится? Ну, скажем, при грозе, - торопливо добавил Рыб, увидев, как нахмурился Руди.
- Значит, каждый получит меньше.
- Вот именно! - воскликнул Рыб. - А мы договаривались на половину добытого, а не на половину привезенного к берегу!
- И ты хочешь точно знать, сколько это - твоя половина? - как-то недобро спросил Руди.
- Именно!
- А я и так знаю, сколько их, - сказал Еж, усаживаясь на край плота и свешивая ножки в воду. - Их много. Очень много. Их целых три раза по четыре полных лапки.
- Ага! - воскликнул Ученый Рыб. - Это значит, что их сорок восемь!
- Их не каких-то сорок восемь, а три раза по четыре полных лапки, - сердито возразил Еж.
- Еж, это одно и тоже, - улыбнулся Пэли.
- С чего бы это?
Еж подозрительно воззрился на ламми-мэля.
- Что такое лапка всем понятно, - сказал Еж, и продемонстрировал всем свою левую лапку. - И что такое "три раза по четыре лапки" - тоже. А вот что такое "сорок восемь"?
- Четыре раза по десять и один раз по восемь, - многозначительно ответил Ученый Рыб. - Это такая система цифроведения, где за основу берется число десять.
- Плохая система, - безаппеляционно сказал Еж.
- Это почему еще?
- Ну что такое десять?
- Это, если по Вашему, две с половиной лапки, - высокомерно пояснил Рыб.
- Если "по Его", то это две лапки и два хвостика, - поправил Рыба Пэли.
- Ну и как делить эти "десять" банок? - спросил Еж. - Вот поделить лапку банок легко и быстро. Хоть на двоих, хоть на троих, хоть на четверых.
- Четыре банки на троих не делится, - заявил Рыб.
Еж только фыркнул.
- Вот поэтому мерять лапками правильно, а этими вашими "десятками" - нет.
- И как же делятся четыре банки?
- Две мне, а остальным по одной, конечно.
- Это не поровну!
- Очень даже поровну, - улыбнулся Руди. - Ежу половину, и остальным половину.
- Вот он знает, - указал Еж на Руди. - А теперь давайте делить банки!
- Я бы предпочел, чтобы делили вот эти уважаемые ламми-мэли, - Ученый Рыб указал плавником на Руди и Пэли.
Уважаемые ламми-мэли хитро переглянулись и принялись за работу. Впрочем, они не столько работали, сколько наблюдали, как другие ламми катают банки по очереди на правую сторону плота и на левую. Банки буквально летали над плотом, удерживаясь на самом его краешке каким-то чудом. Пэли сразу вспомнил Снати - тот тоже наверняка бы сыграл в "она-почти-упала-но-я-ее-поймал", ухитряясь при этом поглядывать на производимый им эффект. Впрочем, по части произведения эффекта десяток ламми-мэлей не уступал Снати - Ученый Рыб ежеминутно охал и ахал, шевелил плавниками и покрываясь черными пятнами. Но все закончилось благополучно - за исключением собственно ламми, в воду больше ничего не упало, и варенье гордо заняло места на противоположных сторонах плота. Рядом с одной чередой банок сидел насупленный Еж и крепко держал банку с Загадочным Содержимым.
- Поделили, - сказал Пэли, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ученый Рыб даже наполовину залез на плот и пересчитал свою половину, а затем быстро, но с достоинством опустился обратно в воду.
- Все в порядке? - дружески осведомился Пэли.
- Да, - ответил Ученый Рыб. - Уважаемые ламми-мэли проявили...
- Ну так забирайте.
- Что это значит - забирайте? Куда это - забирайте?
- Странно, - повернулся Пэли к Руди, - мне казалось, что я понятно говорю.
- Но мне же некуда забрать! - воскликнул Ученый Рыб. - Вы должны были довезти их до берега!
- Мы должны были отдать половину добытого. И все. Про перевозку никто ничего не говорил, - твердо сказал Пэли.
- А жадность - это плохо, - очень тихо добавил Руди.
- Это не жадность! - в отчаянии воскликнул Рыб. - Мне надо отдать банки бобррам за мечту всей моей жизни!
В этот момент Еж встал, окинул взглядом "свою" часть банок и принялся что-то говорить молодым ламми. Те заметно оживились и начали двигать банки в разные стороны. Пэли перевел взгляд на эту возню, удивленно дернул левым ухом, и повернулся обратно. Руди в этот момент выяснял, сколько именно должен Ученый Рыб бобррам - оказалось, что точной цифры никто не знает, и что бобрры могут запросить любое количество. Руди, правда, так и не понял, зачем бобррам потребовалось варенье, которое они терпеть не могли, но счел, что сама идея размена, о котором говорил Рыб, настолько странна, что в нее можно поверить.
- Может, все-таки довезем его банки до берега?
- А дальше что? Бобрры побегут за ними на нашу сторону Отмели? - спросил Пэли.
- Они никогда и никуда не бегают, - ответил Руди.
- Им просто хвост мешает, - подал голос Еж.
- Значит, ему придется плот давать и команду, - фыркнул Пэли.
- Хорошая идея, уважаемый Пэли, - обрадовался Ученый Рыб.
- Идея хорошая, вот только у нас плота нет. И команды тоже. Они были у нас на время Экспедиции, - объяснил Руди.
- А тому, кто хочет свои банки в какое-то другое место, придется договариваться с ними - Пэли показал лапой за спину, где ламми устроили очередное игрище вокруг маленькой пирамидки, составленной из банок с вареньем. - Еж, по скольку им сейчас досталось?
- По одной, - буркнул Еж.
- А мне? - спросил Руди.
- Тебе две. И Пэли тоже. И пауку. А Филину - одну.
- А сколько взял уважаемый Еж себе? - спросил Рыб.
Еж на мгновение замялся.
- Всего одну полную лапку. И вот ту, с Загадочным Содержимым.
- Неплохо так, - уважительно-ехидно сказал Пэли. - А еще три куда дел*?
- Одну мы съедим сейчас. А две - на Большом Празднике Возвращения, - ответил Еж. - И вообще, хватит разговаривать, давайте открывать банку.
(* Внимательный читатель конечно заметит, что Еж распределил 23 банки, а должен был - 24. Куда делась еще одна - никто так и не узнал)
- Подождите, подождите, - засуетился Ученый Рыб. - Так что с моей частью?
- До берега довезем, - усмехнулся Пэли, - а там придется договариваться с командой. Потому как лично я собираюсь поехать в свою хатку на Озере. И, наверно, не один.
Руди бросил взгляд на Пэли, но ничего не сказал.
- Хорошо, я дам им сколько-нибудь варенья..., - вздохнул Ученый Рыб. - Но можно хотя бы закрепить мои банки, чтобы они оказались на берегу в целости?
- Можно, - сказал Руди и пошел давать ценные указания уже насквозь мокрым, но жутко довольным ламми.
- Скорей возвращайся, - крикнул ему вслед Еж. - Мы будем открывать Эту банку!
- Кто будет открывать? - спросил Руди, очень быстро вернувшись.
- Ты, - немедленно сказал Еж, протягивая банку.
Руди взял ее и задумчиво завертел в лапах, а потом прижал к груди и попытался открыть, но крышку заклинило. В этот момент над Руди показалось сразу два ламми, а над ними - еще один.
- Нам не видно, - послышался чей-то голос, пирамида из шести ламми-мэлей пошатнулась и распалась, чтобы снова собраться, но уже из других участников, и развалиться снова.
- Да встаньте вокруг, - фыркнул Пэли, вылезая из-под образовавшейся кучи-малы, - кто-то сядет, а остальные будут смотреть поверх них.
- Ну скорей же уже открывайте, - затопотал Еж.
Руди посмотрел по сторонам, убедился, что все заняли правильные места, и уселся на плот, зажав банку между задними ногами.
- Давай! - крикнул Еж.
Руди ухватился за крышку обеими лапами и дернул. Зрители подались вперед и вытянули шеи, но Руди только покачал головой, и дернул еще раз, изобразив невероятное усилие. Послышался треск, и из-под крышки посыпался песок, но банка все еще оставалась закрытой. Тогда Руди не спеша потряс левой лапой, затем правой, и продемонстрировал их наблюдателям. Пэли только незаметно усмехнулся, а Еж, похоже, просто не понял, что это Руди такое делает, а вот молодые ламми замерли в восхищеннии. Рыжий ламми-мэль выдержал паузу, и, нарочито страшно заскрипев зубами, сорвал крышку!
Внутри банки, поверх варенья, лежала маленькая капсула. Руди достал ее, облизнул и потряс.
- Не тяни, - заворчал Еж. - Открывай скорее.
Руди изобразил недоумение и завертел капсулку вдвое быстрее, чуть ли не жонглируя ей, и "вдруг" она раскрылась и из нее выпала свернутая в трубочку бумажка. Еж тут же подхватил ее и быстро развернул.
- Ну, что там? Скажи нам, что там записано? - загалдели ламми-мэли.
Еж покрутил бумажку в лапках и сунул ее Пэли.
- Там очень мелко написано, - пожаловался он.
Пэли только усмехнулся. Некоторое время назад он мог выучиться грамоте на Кроне, но по некоторым причинам так этого и не сделал. Так что прочитать написанное на бумажке он не мог точно также, как и Еж. Поэтому он попросту отнес ее к Ученому Рыбу и положил на плот. Ученый Рыб немедленно возгордился и полез в свою корзину за очками, но на полпути вдруг остановился.
- Смотрите, - сказал он, обращаясь в основном к молодым членам Экспедиции, - иногда невозможно обойтись без тех, кто действительно умен!
- Без Филина, что ли? - вроде как простодушно спросил Руди.
Пэли хихикнул.
- Филин умный, - авторитетно подтвердил Еж. - Только он почему-то не любит, когда его будят.
- Я даже знаю, почему, - сказал Пэли. - Ученый Рыб, так что там написано?
- "Здравствуй, неизвестный друг!" - начал Ученый Рыб.
- Почему это неизвестный? - спросил Еж шепотом. - Мы же знаем, кто мы такие?
- А тот, кто писал - не знает, - так же шепотом ответил Пэли.
- "Надеюсь, что тебе понравится мое варенье, если только ты не пробовал его раньше, и не знаешь, что оно очень-очень вкусное. Потому что я отправляю банки в Волшебное Путешествие вниз по реке вот уже десять лет, и мне будет приятно знать, что кто-то с удовольствием ест это варенье. Приятного аппетита, ..."
Последние несколько слов Ученый Рыб произнес как-то невнятно, и их никто не разобрал.
- Приятно аппетита, - повторил Ученый Рыб громко, осмотрел всех присутствующих и снял пенсне. - Это все.
- Мне показалось, что там было что-то еще, - сказал Пэли.
- Вы сами сказали - показалось, - ответил Ученый Рыб.
Пэли покачал головой и скомандовал разворачиваться к Отмели. Еж довольно кивнул головой, подхватил открытую банку и заторопился на маленький плот - улечься поудобнее и наконец-то попробовать честно добытого варенья. Надо сказать, что банки Ежу хватило до следующего утра. С некоторым перерывом - на обед, ужин, и сон. Памятуя о том, что на дне банки еше осталось варенье, засыпалось Ежу с некоторым трудом, а спалось несколько нервно. Еж несколько раз просыпался, пересчитывал свои банки, убеждался, что никто не доел варенье из открытой и засыпал снова, но незадолго до рассвета он пробудился окончательно. Пэли и Руди еще спали и на больших плотах царила тишина; Еж посмотрел на небо и нехотя встал. Мрачно оглядевшись по сторонам, он зачерпнул воды, протер глазки, наскоро сделал пару упражнений Ежиной Гимнастики и подтянул банку поближе.
Лёжа с ней в обнимку, Еж отстраненно созерцал, как по небу бегут облачка, и как в воде плещутся рыбы, и как мимо плотов плывет бревно, на котором сидит абсолютно белый енот. Бревно между тем подплыло совсем близко; енот грустно вздохнул и очень осторожно пополз по нему, явно намереваясь перебраться на плот. Еж проводил его взглядом и спустя некоторое время обнаружил, что енот сидит буквально совсем рядом и печально смотрит на банку.
- Хочешь? - в порыве редкостного благодушия спросил Еж.
- Неа, - ответил енот.
- Почему? - удивился Еж.
- Я не ем варенье.
Над утренным Озером пронеслось удивленное фырканье.
- Не бывает такого.
- Бывает, - печально вздохнул енот, внимательно разглядывая свои лапы. - Я не ем сладкого. От него портятся зубы.
Еж выронил банку в воду.
- Не может быть.
- Может, - еще более печально, чем в прошлый раз, сказал енот. - Я это совершенно точно знаю. Так написано в нашей семейной Книге.
- А что это за семья?
- Мы Рейнхольты. А я - Рейнхольт-младший, - сказал енот и задумчиво опустил лапу в воду, по которой моментально разбежались круги.
- Не знал, что бывают белые еноты, - щуря спросонья глаза, сказал Пэли.
- В этом-то вся проблема, - кивнул головой Рейнхольт, опуская в воду другую лапу. - Быть продолжателем самого старого рода енотов на Отмели нелегко. Особенно, когда ты белый от кончика хвоста до носа.
Енот вытащил лапы из воды и взмахнул ими, обрызгав разлетевшимися каплями Ежа и Пэли.
- Красиво капли летели, правда? - спросил Рейнхольт кого-то невидимого в воде, и продолжил: - Я уникальный (вздох) и вряд ли Вы понимаете, что это такое...
- Это я уникальный, - злобно буркнул Еж. - Я! Это меня на Отмели всего один!
- В общем-то это совершенно неважно, сколько тебя, один, или много, - непонятно сказал енот. - С другой стороны, ты меня понимаешь.
- А что делает весь из себя уникальный енот так далеко от Отмели?
Руди, судя по всему, проснулся в не очень хорошем настроении, и это было заметно. Енот укоризненно посмотрел на Руди и развел лапами.
- Ловлю рыбу.
- Он приплыл на бревне, - сообщил Еж.
- Это не бревно. Это лодка. Она перевернулась, - вздохнул Рейнхольт.
Ламми-мэли переглянулись.
- Что такое лодка?
- Посмотрите сами, - енот вяло кивнул головой.
Рядом с одним из плотов, уткнувшись в него сужающимся концом, покачивалось большое бревно. Как сейчас стало заметно, его верхняя сторона (или, если верить еноту, нижняя) была практически идеально-плоская, как будто ее нарочно стачивали. Проснувшиеся к этому времени молодые ламми-мэли накинулись на это бревно, вытащили его на треть на плот, залив при этом водой все вокруг, и разом перевернули плоской стороной вниз,.Оказалось, что с другой стороны бревно не
только срезано, но и выдолблено. Ламми спихнули бревно-лодку обратно в воду и попрыгали в него все разом. Лодка тут же черпнула бортом воду и перевернулась под радостные крики ламми-мэлей, которые мигом выбрались на плот, и принялись снова затаскивать на него новый источник хорошего настроения.
- Вот так она и перевернулась.
- Еще бы, - сказал Пэли. - Дно плоское, лодка узкая. Если встать у борта с шестом - она как раз и перевернется.
Рейнхольт чихнул два раза подряд и затряс хвостом.
- На ней без шеста плавают. С веслами. Но они уплыли.
- Весла?
Енот с некоторым удивлением посмотрел на ламми-мэлей.
- Весла, - повторил он и потянулся к банке из-под варенья, все еще плавающей рядом с плотом.
- Что такое весла? - несколько раздраженно спросил Руди.
Рейнхольт провел лапами по воздуху, изобразив нечто длинное и тонкое.
- Вёсла вот примерно такие, - сообщил он.
- А по-моему, это похоже на палку, - встрял Еж.
- Похоже, - кивнул енот. - Палка с плоским концом. Чтобы грести.
- То есть раз она двигается без шеста, то плавать можно где угодно? - уточнил Пэли.
- Если есть весла, - ответил енот. - А их нет.
- А колеса у плота есть всегда, - невзначай заметил Руди.
- Вот только не у всех, и делать их долго, - возразил Пэли, и снова повернулся к
еноту. - Ладно, ты наверняка есть хочешь?
- Хочу, - равнодушно ответил енот. - А что?
- Рыбу, разумеется. Ну или ягоды, если остались.
- Рыбу, - повторил енот. - Рыбу. Рыбу.
Его взгляд пробежался по ламми-мэлям, по Ежу, по плотам и соскользнул в воду. Пару мгновений Рейнхольт оставался неподвижным, а потом вдруг подобрался, и прыгнул! Ламми-мэли только успели удивленно хмыкнуть, как енот уже вынырнул с рыбой в лапах и полез обратно на плот.
- Спасибо, что напомнили, - сказал Рейнхольт, приступая к завтраку.
- И ведь не поделится, - вздохнул Еж. - А я есть хочу.
- Сейчас будем, - успокоил его Пэли и полез за удочками.
Руди задумчиво хмыкнул.
- Таллеке и его компания вроде не очень-то воду жаловали...
- А кто это? - спросил енот, внимательно разглядывая рыбий хребет.
- Еноты с Отмели.
- А, - отмахнулся лапой енот, небрежным жестом выбрасывая хребет в воду, - это другие еноты. Они наверняка у Кроны живут. А я - с Птичьего Побережья. Мы другие совсем. И плаваем хорошо. А те еноты, что на Бамбуковом Острове - так и вовсе на нас непохожи. У них шерсть красная.
- Может, ты еще и нырять умеешь? - злобно спросил Еж.
- Умею, - ответил белый енот. - Но не люблю. Там же совсем нечего делать, на дне-то.
Рейнхольт снова посмотрел по сторонам и на сей раз углядел ламми-мэлей, развлекающихся с его лодкой.
- Эй, - крикнул он. - Оставьте в покое мою лодку!
Молодые ламми-мэли нехотя отошли от лодки и полезли в корзины за остатками сушеной рыбы - завтракать. Пэли за это время поймал одну рыбешку, отдал ее Ежу, и принялся ловить дальше, себе и Руди.
- А без весел-то я никак, - пробормотал себе под нос Рейнхольт. - И удочки нет, а прыгать каждый раз за рыбой это безобразие...
Он в задумчивости повернулся к Пэли и Руди, сидящих на краю плота.
- Друзья, - обратился енот, - а давайте вы меня довезете до Отмели? Если мне дадут удочку, я даже готов рыбу ловить.
- А потом он отвезет мои банки, - послышался голос Ученого Рыба.
- Ой, говорящая рыба. Она с вами?
- Я сам по себе, - гордо сказал Рыб.
- Забавная у вас компания, - усмехнулся енот.
- У нас не компания, у нас Экспедиция! - важно сказал Еж.
- Ага. Рыбозаготовительная, - съехидничал Рейнхольт. - Две ловим, три едим.
- Если только говорить, то и две не поймаем, - ответил Еж и вручил еноту удочку, после чего снова сел на плот и принялся наблюдать.
Рейнхольт скептически посмотрел на Ежа и присоединился к ламми-мэлям. Ежу быстро надоело смотреть на рыболовов, тем более, что навыки енота сами по себе не были какими-то особенными, а, скорее, наоборот - Рейнхольт ловил с какой-то ленцой, как будто нехотя. Тем страннее оказался результат, когда в районе обеда Пэли решил, что на сегодня достаточно: енот выудил больше Руди, и ненамного меньше, чем собственно Пэли. Молодые ламми-мэли за это время успели вычерпать воду из енотовой лодки и привязать ее между большими плотами, а также (под
надзором Ежа, решившим, что присматривать за рыбалкой лучше, чем ловить самому) попытаться что-то поймать на пару оставшихся удочек. Как и следовало ожидать, они немного поломались - удочки, конечно, а не ламми-мэли. Еж попытался их починить, но преуспел лишь в создании пригоршни веточек для костра, и все оставшееся до обеда время пытался поймать хоть что-то прямо с плота, поначалу держа леску лапками. Леска все время норовила выскользнуть и Еж примотал ее свободный конец к рулю и оставил ламми-мэлей сторожить поклёвку, а сам полез
в корзину за едой, где неторопливо слопал три оставшихся рыбешки и задремал.
Обнаружив спящего Ежа, Пэли не стал его будить, и, после обеда, повернул плоты к Отмели. Проснувшись к ночи, Еж долго ругался на ежином наречии, без всякого сомнения возмущаясь тем фактом, что приказ о возвращении был отдан без его участия, но Пэли сделал вид, что ничего не понял. Что на самом деле было действительно так, потому что даже бормотание Ежа на общем языке было различимо далеко не всегда, не говоря уже о его родном. Впрочем, Еж быстро утешился кусочком пойманной краснорыбицы и полез в гнездо на мачте командирского плота - в очередной раз попробовать найти на небе звезды, где живут ежи и ламми и бобрры. Благо что все тучки и облачка убежали куда-то прочь, открыв изумительный вид.
- Пэээли, - позвал он через некоторое время. - Пээли, смотри, видишь? Вон те звезды, ну вон те, слева, они совсем рядом друг с другом. Видишь? По-моему, там я. Нет, ну не именно я, но что-то очень-очень похожее. Я точно вижу все свои лапки и даже носик. Пэли, правда, похоже?
Еж замолчал и прислушался, но ему никто не ответил.
- Наверняка я первый, кто сообразил, что в небе есть еж, - продолжил он, - а значит, я должен придумать ему имя. Пусть он будет... Звездным Ежиком. Пэли, правда, очень красивое название? А вон те несколько звездочек пусть будут Красноглазым Ламми. Пэли, ты не обиделся? Я не виноват, что там две звездочки красные...
Еж свесился с мачты и пригляделся. Пэли, как и Руди, давно спал и не слышал ничего из того, что ему говорилось.
- Вы проспите много интересного, - громко сказал Еж и приложил лапку к уху.
Мелодичные посапывания почему-то не прекратились.
- Ну и ладно, - обиженно сказал Еж. - Не хотите знать, как теперь называются звезды - и не надо.
Он повернулся обратно к нему и задумался. "Интересно", думал Еж, "ходит ли Звездный Ежик к Красноглазому Ламми в гости? А если ходит - пьют ли они там кисель и едят ли варенье?"
Еж тяжело вздохнул и заворочался на своем месте, устраиваясь поудобнее.
"Жалко все-таки, что Пэли не видел", подумал он в полусне, "Вдруг завтра они убегут куда-нибудь по делам...
Но Еж боялся напрасно. Звери-на-Небе вовсе никуда не убежали, за день пройдя совсем немного, так что Еж, с трудом дождавшийся ночи, смог-таки показать их своим друзьям. Пэли скептически осмотрел Зверей, но ничего не сказал, а Руди с Рейнхольтом заспорили. Руди считал, что длинная цепочка маленьких звездочек, оканчивающаяся одной очень крупной - это Разлитый Чай и Чайник соответственно, а Рейнхольт утверждал, что это ничто иное, как Хвост Енота, Торчащий Из-за-Куста. Еж даже расстроился и сел на плот - Чайник был просто необходим Небесным Зверям, но Енот, пусть даже в виде хвоста был нужен на небе ничуть не меньше.
- А давайте одну ночь это будет Чайник, а другую Хвост, - предложил Еж.
- Как это? - хором удивились спорщики.
- Ну, сегодня это Ежик и Ламми пьют Чай, а завтра чай кончился, но к ним пришел Енот.
- Ага, - усмехнулся Пэли. - Пришел и сел за куст. Зачем, а?
- Он наверняка принес с собой сюрприз! - мигом нашелся Еж. - И как раз открывает крышку, сидя за кустом.
- Остается только понять, где он этот сюрприз нашел, - сказал Пэли.
- Пэли, честное слово, это совершенно неважно, - заулыбался Рейнхольт. - Главное, что он этот сюрприз принес и готов поделиться.
"Для енота этот Рейнхольт подозрительно сообразителен", подумал Еж.
- Надо б у старейшины моего селения Увеличительно Стекло выпросить, - озабоченно сказал Пэли. - Тогда б мы хорошенько рассмотрели все звезды, придумали для них названия, и даже ночью знали, где находимся.
"А я и так знаю", подумал Рейнхольт. "Просто так, что ли, нас всех учат плавать ночью? Вот только им об этом говорить не стоит, пусть сами всё сделают, по молодости так гораздо интереснее."
Но на следующее утро Пэли вдруг понял, что неплохо бы сначала поговорить с Филином. Кроме того, что он уже мог знать, как называются звезды, он еще и ночью видел лучше, чем ламми-мэли. Более того, у него была бумага, и он наверняка мог записать все названия и даже начертить примерную карту - если, конечно, у него ее еще не было. Так что звездоназывание было отложено до прибытия на Отмель, то есть на два-три, а если будет очень лениво крутить колеса плотов - на четыре дня.
На самом деле возвращение растянулось почти на неделю. Молодым ламми-мэлям совершенно не хотелось куда-либо торопиться, когда Цель Экспедиции была достигнута, а заветные банки стояли на расстоянии вытянутой лапы. Да и на рыбную ловлю - ведь запасы сушеной рыбы уже кончились - уходило немало времени; Пэли с Руди выбивались из сил, проводя по полдня с удочкой в лапах, пытаясь прокормить всю компанию. Ко всему прочему, как-то ночью отвязалась лодка енота и почему-то перевернулась. Возможно, что это действительно так совпало - и размокли веревки, и пробежала большая волна, но... Пэли почему-то в такое совпадение не поверил. Тем более, что ему с Руди пришлось очень быстро просыпаться, а потом доставать енота из-под лодки, в которой тот спал. Вытащенный енот долго и мрачно смотрел на своих спасателей, а потом поплелся, оставляя мокрые следы, в одну из хаток, улегся там и не выходил весь следующий день. Все остальные дни плавания до Отмели он так и пролежал в хатке, и даже рыбу ел нехотя и грустно. Единственный раз он вылез наружу, когда прилетел Такус, да и то частично - высунул голову из хатки, грустно посмотрел на орла, вздохнул и забрался обратно. Такус, конечно, очень удивился, но решил не обращать внимания, тем более, что он прилетел крайне ненадолго, и, перекинувшись парой фраз с Пэли, улетел обратно. Ему сегодня еще надо было поймать что-нибудь на ужин для семьи и сообщить Филину, что через два дня возвращается Экспедиция, завершившаяся очень и очень успешно.
Филин был несказанно рад получить эту новость, потому как она означала множество интересных фактов. Например, что все участники Экспедиции живы и здоровы. И что веревка выдержала испытание. И что семейство Рейнхольтов не будет больше волноваться за своего младшего члена. И конечно же, это означало временное затишье Ежа, наконец-то заполучившего действительно много варенья.
Впрочем, на последнее Филин почти не рассчитывал.
Тем не менее, встречать Экспедицию он все-таки полетел, тем более, что она, по словам Такуса, наблюдающего за продвижением флотилии, должна была прибыть в вечернее время. На западном причале Отмели собрались Такус с сыном, Рейнхольты в полном составе (включая даже Прабабушку семейства, которая приехала в коляске), и несколько десятков ламми-мэлей. Альсу и Снати, к сожалению, найти не удалось, зато совсем перед прибытием Экспедиции к встречающим присоединился отец Руди, Морат. Немолодой ламми стоял на причале у самого края, и смотрел, как к берегу приближается флотилия с его сыном на головном плоту.
Пэли и Руди заметили встречающих издали, тем более, что те зажгли множество факелов, что было очень кстати - в темноте мимо причала можно было и промахнуться. А так плоты было решено остановить, облачиться в праздничные накидки и очень медленно, чтобы не забрызгаться, поплыть дальше. Пока Пэли пытался в темноте завязать на шее галстук, Еж стянул с мачты Флаг и завернулся в него.
- Хорошая накидка, - заявил Еж чуть позже. - И держать не надо.
- Вообще-то ты испортил флаг, - приподнял бровь Руди. - Пэли, как моя накидка, ровно лежит?
- Ровно, ровно, - усмехнулся Пэли. - Но пока мы доплывем, она все равно сомнется.
- Я его не испортил, а улучшил, - одновременно с Пэли ответил Еж.
- Как это?
- Вот ветер дует? Дует. Если Флаг целый, его может ветром сорвать. А если с дырками - ветер пройдет насквозь и ничего не сорвет.
- Спорим на половинку краснорыбицы, что он это только что придумал? - улыбнулся Пэли.
- Для этого он должен очень быстро думать, - с печалью в голосе произнес Рейнхольт, неспешно вылезая из хатки.
Еж в ответ только фыркнул и повернулся к еноту спиной. Пэли в этот момент как раз справился с галстуком; плот качнулся на волнах и поплыл к пристани. За ним стронулись с места два других плота и начали обходить командирский, чтобы причалить одновременно с ним, только сбоку. Для этого Пэли пришлось ненадолго затормозить, и этого времени хватило Ежу, чтобы сорвать с себя Флаг, залезть с ним в свое гнездо на мачте, и начать размахивать им изо всех сил. Толпа на причале мгновенно ответила восторженными воплями и Руди тут же почувствовал что-то вроде мимолетной зависти.
- Пэли, ты сможешь сам довести плот? - взволнованно спросил он.
- Если тебе это очень надо... - протянул тот.
- Спасибо, - воскликнул Руди и кинулся за волынкой.
Так что причаливали плоты под звуки волынки Руди; Еж же, увидев, что внимание встречающих переключилось на ламми-мэля, скатился с мачты и приготовился первым произвести Торжественную Высадку. Но Руди был готов к этому, и на причал они шагнули одновременно. За их спинами Пэли старательно спрятал улыбку в хвост - тот этап жизни, когда хочется во чтобы то ни стало привлечь внимание, как-то незаметно остался у него позади, а у этих двоих он был на самом пике. И Пэли совершенно не жалел, что вся слава достанется Ежу и Руди, тем более, что они ради нее изрядно потрудились.
- Мы вернулись, - выкрикнул Еж и взмахнул изрядно попорченым Флагом.
- Ура! - выкрикнуло разом два десятка встречающих ламми-мэлей, подхватили Руди, едва успевшего перед этим принять торжественную позу и начали его качать и подбрасывать в воздух. Морат чуть грустно улыбнулся, отошел в сторону и принялся терпеливо ждать.
В этот момент на причал с больших плотов кубарем вывалились остальные участники Экспедиции, (за исключением енота, спрятавшегося в хатке) и мигом смешались с родственниками и друзьями, пришедшими их встречать. Пользуясь моментом, Пэли незаметно проскользнул между ламми-мэлями, и подошел к Филину с Такусом, стоявшим несколько поодаль. Рядом с ними уже сидел Еж и что-то оживленно рассказывал, размахивая лапками. Филин с Такусом заметно усмехались, насколько это, конечно, умеют делать птицы, а вот молодой орленок смотрел на Ежа во все глаза и даже пощелкивал клювом от удивления. Заслышав шаги, Еж слегка обернулся, смощил носик и громко заявил, что "Пэли в общем тоже немало потрудился".
- Привет, Филин. Привет, Такус, - улыбнулся Пэли.
- И тебе привет, - кивнул большой головой Филин.
- Знакомься, - щелкнул клювом Такус. - Моя старший сын - Орси. Младший и мать прилететь не смогли.
- Здравствуйте, - благовоспитанно поздоровался орленок и снова повернулся к Ежу.
- Что, Еж учит орлов и филинов нырять? - поинтересовался Пэли.
- Еще нет, - буркнул Еж. - Но скоро начну.
- Он еще не был Учителем, - показал на него лапой Пэли.
- Надеюсь, он знает, что учить стоит только себе подобных, - громко, так чтобы Еж совершенно точно услышал, заявил Филин.
- Почему это? - немедленно поинтересовался Еж.
- Потому что каждый должен делать то, для чего он создан, - послышался хорошо знакомый голос.
Ученый Рыб лежал в воде у берега и с явным интересом прислушивался к разговору.
- И я совершенно согласен с уважаемым Филином по этому пункту, - добавил Рыб.
- Правильно, - щелкнул клювом Такус. - Орлы летают, рыбы плавают, Филин читает и пишет.
- Можно подумать, крыльями удобно писать, - вредным голосом сказал Еж.
- Издержки специализации, - пожал крыльями Филин.
Еж негодующе посмотрел на Филина, как всегда, когда тот говорил какое-то странное слово, но ничем более не выдал своего непонимания.
- Если б каждый делал только то, для чего создан, банки с вареньем до сих пор были бы на дне Озера, - заступился за друга Пэли.
- Да! - воскликнул Еж и гордо оглядел присутствующих.
- Кстати, о банках, - задумчиво произнес Филин и вопросительно посмотрел на Ежа.
- Ну, там есть тебе и пауку, - пробормотал Еж. - Немного.
- И то хорошо, - добродушно качнул головой Филин. - Приятно, когда вспоминают, что и ты поспособствовал успеху.
- А мне? - спросил Такус.
- Мы тебя угостим, - благодушно ответил Пэли.
- И я поделюсь, - усмехнулся Филин. - Если мыши и белки все не съедят раньше, самому-то мне варенье ни к чему.
- Орлы на мелочи не размениваются, - гордо вскинул голову Такус. - Орси, попрощайся. Мы летим домой.
- А ты говорил, мы до утра тут, - с заметной грустью сказал орленок.
- Я передумал, - ответил Такус и подпрыгнул с места в небо.
- А как же уроки плавания? - крикнул ему вслед орленок.
- Они тебе не нужны, - донесся ответ.
Орси посмотрел на Ежа и развел крылья.
- До свидания, - вздохнул он и последовал за отцом, хотя и далеко не так изящно и легко.
- Нехорошо как-то получилось, - сказал Ушшуш, глядя вслед орлам.
- Я всегда говорил, что гордость очень вредна, - нравоучительно сказал Ученый Рыб.
- Излишняя гордость, мой друг, только излишняя, - тут же ответил Филин.
- А Вы всегда точно отличаете, где начинается этот самый излишек? - осведомился Рыб.
- Видите ли, в чем дело, - начал Филин... и в этот момент Еж фыркнул и нарочито громко затопал куда-то в сторону, утащив за собой и Пэли.
- Они думают, что самые умные, - пробормотал он, отойдя достаточно далеко, чтобы не слышать ученых речей Филина и Рыба.
- Ну, они в чем-то правы, - засмеялся Пэли.
- Это еще не повод, - насупился Еж.
- Да ладно тебе.
Еж сел на пенек и как-то странно засопел. Пэли посмотрел на него повнимательнее и устроился рядом, периодически скашивая глаз - не хочет ли Еж ему сказать что-то Очень Важное. Но Еж молчал. Если, конечно, принимать ежиное сопение за молчание.
- Думаете, что будете делать дальше? - спросил, неслышно подойдя сзади, Филин.
- Угу, - вздохнул Еж.
- Ну да, ну да, - задумчиво сказал Филин. - Банки найдены, банки выловлены, делать больше нечего?
- Угу, - вздохнул Еж снова.
- А что ты делал, когда еще не знал про эти банки?
Еж подобрал с земли палочку и задумчиво почесал между иголок.
- Жил, - ответил за него Пэли.
- Вот именно! - поднял крыло Филин. - Что из этого следует?
- Что можно жить и без варенья, - ответил ламми-мэль.
- Я совсем не это имел в виду, - сказал Филин, - но ладно. Этот ответ тоже в чем-то правильный. А какой вывод можно сделать из жить-без-варенья?
- Что с вареньем все равно лучше, - разозлился Еж. - И не надо мне говорить, что оно быстро кончается, я и сам это знаю, да!
- Ну а если оно кончается, а с ним лучше - надо найти еще? - поинтересовался Ушшуш.
- Надо, - буркнул Еж.
- То есть, когда банки опустеют, у нас есть как минимум одно занятие - найти еще?
Еж исподлобья посмотрел на Филина, подозревая какой-то подвох.
- Есть у меня чем заниматься, - заворчал наконец он. - У меня есть Важное Воспоминание. И я пойду искать для него подходящее место.
И на следующее утро Еж действительно пошел это самое место искать. Он попрощался с Пэли (Руди ушел куда-то с отцом), и отправился в путь, приделав к своей толкая перед собой на тележке свои банки и новую удочку. Молодые ламми-мэли провожали его довольно долго, по очереди катаясь на подаренной им Ежекаталке, но потом вернулись к причалу, забрали свои честно заработанные банки с вареньем и разошлись по своим семьям.
Место-для-Раздумий обнаружилось к югу от Чащи, на самом побережье и являло собой хорошо обустроенную, но тем не менее почему-то покинутую ламми-мэльскую хатку, где Еж и остался жить. Что он там делал, как жил, о чем думал - знал разве что Филин, несколько раз навещавший Ежа по ночам. Собственно говоря, Филин и написал записку, позже обнаруженную Пэли, решившего все-таки разыскать Ежа, когда на Озере наступила осень. Филин же и прочитал эту записку ламми-мэлю, стараясь не улыбаться. В записке было всего несколько слов, а именно "Ушел в Лес искать малиновый куст".
- Как ушел-то? - озадаченно спросил Пэли.
- Лапками по воде, наверно, - ответил Филин, прекрасно знающий, как именно, а точнее, на ком Еж поплыл в Лес.
Пэли вздохнул.
- Не грусти, - усмехнулся Ушшуш. - Весной Еж вернется.
- А если не вернется, - улыбнулся Пэли, - я поплыву за ним сам.
